В большинстве областей, требовавших размышления, я практически всегда брал верх над собеседниками. Для меня это не являлось предметом особой гордости – просто мне повезло, и природа наделила меня эффективными мозгами и хорошей памятью. Зато, когда проблемы представлялись скорее социальными, нежели научными, моя уверенность уступала место тягостному чувству собственной неполноценности. Мне всегда бывало немного неуютно с другими людьми, и я никогда не знал, какой линии поведения придерживаться в деликатных ситуациях.

А самыми сложными были, конечно же, отношения с женщинами. В отличие от любого говоруна, умеющего играть на своей привлекательности, я впадал в ужас при мысли о том, чтобы подойти к женщине и рискнуть попробовать ее очаровать. В тех редких случаях, когда я мысленно давал себе пинок под зад, чтобы заставить себя попытать счастья, я чувствовал себя таким неловким и смешным, что мне оставались только самые мучительные воспоминания.

Слава богу, некоторым женщинам нравилась подобная неловкость, и у меня случилось несколько романов, которые отчасти успокоили меня относительно собственной способности пробудить минимум чувств в женском сердце. Однако это никогда не затягивалось слишком надолго.

А тут, как последний дурак, я провел почти месяц рядом с очаровательной молодой женщиной, даже не дав себе труда заметить, что она мной интересуется. Единственное, что меня оправдывало, – она долгое время была подружкой Колена, и, привыкнув видеть их вместе, я вычеркнул ее из списка потенциальных побед, хотя еще во время нашего путешествия на «Святом Михаиле» испытывал к ней слабость. А ведь они с Коленом разошлись уже несколько недель назад. Может, как раз потому, что она заинтересовалась мной.

Какой слепец! И до чего же подходящий момент, чтобы это понять: как раз когда я отбываю на опасную операцию!

Я поклялся себе, что если вернусь целым и невредимым, то все сделаю, чтобы исправить эту ошибку.

Внезапно резкий толчок вырвал меня из моих мыслей. Багги наткнулся на большой камень и пролетел вперед почти на метр.

– Эй, осторожней! – закричал я, ударившись об одну из защитных перемычек над нашими головами. – Хороши мы будем, если ты разнесешь багги!

– Прости, – ответил Адельф. – Постараюсь быть внимательней.

Глянув на него, я понял, что он просто развлекается по полной.

– Это не игра, черт тебя побери! Сосредоточься на руле и не выдрючивайся, изображая из себя гонщика!

– Понял, прости!

Смешно получится, если после того, как я публично осадил Игнасио, сославшись на его незаменимость как механика, мы застрянем посреди дороги из-за неумения починить машину.

Мчась вперед на всех парах, объезжая препятствия в последнюю секунду, вздымая на виражах фонтаны воды и грязи, Адельф был похож на любого двадцатитрехлетнего парня, переполненного энергией и не умеющего ее контролировать. Он был одним из моих бывших коллег по Алмазу. Хороший пультовик и не менее хороший товарищ. Он стал одним из первых, кого я внес в список на побег, и он с восторгом согласился.

Я обернулся, чтобы проверить, следуют ли за нами Танкред и Льето. Сквозь забрызганное грязной водой маленькое заднее стекло багги различить что-либо было трудно, и, никого не увидев, я ненадолго встревожился. Неожиданно на одном из виражей я заметил, как из-за скалы появились два огромных перша, которые скакали галопом, чтобы без всякого труда держаться наравне с нами, и на каждом по воину в «Вейнер-Никове», чья подсветка поблескивала сквозь темную завесу дождя, проступая зелеными кругами на уровне глаз.

Учитывая, как болтало и качало меня самого, я не осмеливался вообразить, каким испытанием эта дорога должна быть для всадников. Потом подумал, что першероны и боевые экзоскелеты, nec plus ultra[16] современной технологии, возможно, куда комфортабельней, чем эта маленькая кабина, где нас нещадно трясло.

Мы решили обогнуть Новый Иерусалим с востока, описав широкую дугу на расстоянии как минимум пятидесяти километров от военного лагеря в любой ее точке, а затем свернуть к югу, чтобы выйти к столице атамидов. Нам предстояло покрыть более восьмисот километров, но, сменяясь за рулем, мы рассчитывали оказаться там к одиннадцати вечера. Я спросил у Танкреда, не станет ли такое путешествие верхом на першероне, да еще при соответствующей скорости, слишком изматывающим, но он ответил, что куда лучше так, чем в наших багги.

Принято к сведению. Очевидно, багги – не та машина, которая достойна класса Четыре или даже класса Три, как Льето.

После двух часов пути мне пришлось практически приказать Адельфу уступить мне место за рулем, чтобы он немного отдохнул. Но должен признать, что если бы я мог предположить, каково вести эту штуковину на полной скорости, то не стал бы так настаивать, что пришла моя очередь.

Неровности почвы, страх попасть в провал, не отмеченный на наших картах, потоки воды, хлещущие в ветровое стекло, – все вместе превращало вождение в нечто труднопереносимое, как физически, так и умственно. Не прошло и десяти минут, как я вцепился в руль с такой силой, что у меня свело мышцы брюшного пресса. Я не понимал, как Адельф умудрялся получать от этого крутой кайф! Может, таковы преимущества возраста.

К счастью, многочисленные провалы, изрезавшие почву этой планеты, поглощали огромное количество выливающейся из туч воды, иначе вполне вероятно, что вся равнина за несколько часов превратилась бы в озеро. Мимоходом я подумал, что, наверное, именно эти провалы, вбирая в себя воду так быстро, что местному солнцу не хватало времени испарить ее, едва рассеются тучи, сделали возможным зарождение и развитие жизни на Акии.

Какой бы изматывающей она ни оказалась, поездка прошла без приключений. В такую плохую погоду ни один перехватчик не рискнул пролететь над нами, а дождь помешал нам поднять тучи пыли.

К шести вечера ливень немного утих, но тучи стали еще плотнее, так что нам пришлось пренебречь осторожностью и включить фары, чтобы хоть что-то видеть. Еще через пять часов мы добрались наконец до южных пригородов столицы и остановились на разрушенной бомбардировками улице, чтобы немного передохнуть и выработать окончательный план. Спрятавшись под крышу полуобвалившегося саманного дома, мы быстро перекусили и выпили по глотку горячего чая. Я чувствовал себя опустошенным и знал, что как минимум на неделю мне гарантирована жуткая ломота. Несмотря на свою молодость, Адельф, похоже, тоже был не в лучшей форме, а вот Танкред и Льето вели себя как ни в чем не бывало, что, должен признаться, невероятно меня бесило.

Как только я ощутил в себе силы держаться на ногах, мы вместе с Адельфом распаковали оборудование. Даже если полевые детекторы очень потом пригодятся, основным оставались подсоединенные к пульту портативные терминалы. Они позволят нам постоянно следить за передвижениями патрулирующих эту зону военных частей. Во всяком случае, тех, на местоположение которых указывают их военные маячки. Если здесь находятся специальные подразделения, принявшие чрезвычайные меры, спутник их не засечет.