– Хвастаться нечем, верно? – пробурчал я с горечью, сожалея, что выставил себя в таком свете.

– Но и стыдиться нечего. Солдат – это профессия.

Ему не пришлось ничего добавлять. С минуту мы молчали. В нижнем городе, уходя в небо и теряясь в дождевых струях, раздались залпы Т-фарад. Возможно, люди праздновали победу.

– Я хотел задать тебе один вопрос, Альберик, – вдруг произнес Танкред, глядя куда-то вдаль.

– Слушаю, – напрягся я при виде такой осторожности.

– Говорят, когда вы проворачивали ваш заговор, были жертвы. Среди военных. Это правда?

Вот уж что меня совсем не удивляло. Штаб предпочел наворотить кучу вранья, лишь бы не признать, что насильно мобилизованным удалось организовать побег, сделав всего один-единственный выстрел. Конечно, с моей точки зрения и он был лишним, но куда нам до легендарной сдержанности, с какой настоящие военные отряды действуют в подобных случаях. Окажись они на нашем месте, и жертвы исчислялись бы десятками. Может, дозорные с поста у северных ворот наговорили черт-те чего, стараясь избежать позора и не оказаться в смешном положении из-за кучки дилетантов. Мне все это виделось таким фарсом, что даже отвечать не хотелось.

Поэтому я ограничился лаконичным «Нет».

Удивленный краткостью ответа, Танкред повернулся ко мне. Затем я увидел, как его черты расслабились. Он даже не спросил о подробностях. Мне полегчало.

Он меня знал, он доверял мне.

Щелканье в наушнике прервало нашу молчаливую беседу. На другом конце Льето с щелчком включал и выключал микрофон.

– Сигнал! Я пошел.

Танкред сразу поднялся, переступил через парапет и прыгнул в пустоту. Я чуть не закричал. Но он уже гибко приземлился на лестничной площадке четырьмя метрами ниже.

– Развлекаешься? – бросил я, перегибаясь через ограждение.

Он снова прыгнул и снова на четыре метра, на этот раз оказавшись у подножия стены. Пришлось признать, что эти «Вейнеры» просто класс.

– Вспомни: солдат – это мое ремесло! – Он подмигнул мне, прежде чем поднять золотистое забрало экзоскелета.

– Будь осторожен, – прошептал я в микрофон, как если бы это наставление имело хоть малейший смысл.

Через наушник до меня донесся его ответ:

– Да, да. В случае осложнений или если мы не вернемся через два часа, вы с Адельфом отправляетесь обратно к багги и уезжаете, не дожидаясь нас.

Он прыгнул вперед, пересек широкое свободное пространство, идущее вдоль внутренней поверхности стены, и пропал в темноте улочек. Когда кто-то перемещается в боевом экзоскелете, это всегда поразительное зрелище. Невозможно вообразить, чтобы подобная масса – а человек вроде Танкреда становился ростом в два с лишним метра – двигалась так быстро и с такой ловкостью.

Мысленно настроившись прождать здесь какое-то время, я постарался устроиться как можно удобнее, укрывшись за парапетом с терминалом на коленях и не сводя глаз с Танкреда, вернее, с движущегося ромбика, обозначавшего его на экране. Адельф со своей стороны точно так же следил за Льето.

Поначалу передвижение двух солдат-ренегатов по улицам разоренной столицы не встречало особых трудностей. Город был огромен, и даже отряды крестоносцев не могли контролировать его полностью. По крайней мере, пока везде не будет установлена полномасштабная сеть детекторов.

Как только пиратский dirSat[17] указывал мне на патруль поблизости от Танкреда, я немедленно предупреждал его, чтобы он спрятался или обошел стороной. Благодаря встроенному непосредственно в боевой экзоскелет маячку спутник отслеживал любого солдата НХИ. Кстати, в армии вообще все позиционировалось через dirSat, начиная с машин и заканчивая оружием и даже детекторами. Для управления войсками это представляло огромное преимущество, но порождало одно серьезное затруднение, сильно недооцененное разработчиками системы: ее можно было взломать.

Благодаря нашему пульту, нелегально подключенному к нижним уровням биоСтрукта, мы являлись чем-то вроде крыс в стене замка. Мы бродили повсюду, и нас никогда никто не замечал. В худшем случае кто-то мог уловить подозрительное царапанье за стенами или потолками, но вот избавиться от нас не мог никто. Ну, при условии, что мы хорошо сделали свою работу, конечно.

Недалеко от ромбика Танкреда появился синий треугольник, окруженный двумя зелеными кругами. Я прямо на экране прикоснулся к нему кончиком указательного пальца, потом быстрым круговым движением вывел его характеристики. Детектор углекислого газа. Я немедленно открыл свой инструментарий в правой части экрана, в длинном списке взломов, которые мы подготовили для нашего побега, выбрал нужную модель и подключил соответствующую программу к синему треугольнику. Едва добравшись, пучок данных вцепился в него, словно стебель ползучего растения, чтобы ввести пиратский код. Синий треугольник послушно исчез.

Как посланное по почте письмо.

Теоретически мне необязательно было отключать этот детектор, потому что экзоскелеты не должны допускать выброса углекислого газа. Такого рода датчики задумывались прежде всего для обнаружения атамидов. Но я предпочитал избегать любого риска.

Прежде чем Танкред добрался до защитного барьера, окружавшего скалу, на которой стояло святилище, мне пришлось таким же образом обезопасить еще дюжину детекторов.

Там-то два солдата и воссоединились. Ромбик Льето теперь находился рядом со значком его экс-лейтенанта. Чтобы избежать путаницы, я их тут же пронумеровал.

– Альберик, займешься барьером или мне самому? – раздался в наушнике голос Танкреда.

– Займусь.

В списке пиратских инструментов я активировал два разработанных Клотильдой классных хака, которые, собственно, и позволили нам окончательно покинуть Новый Иерусалим. При воспоминании о ней сердце на мгновение забилось чаще, но я отогнал посторонние мысли. Мне следовало полностью сосредоточиться.

Как только помеченная часть барьера исчезла с моего экрана, я дал знать солдатам:

– Сегмент двести тридцать восемь деактивирован, можете идти, парни. Только не ошибитесь! Двести тридцать восьмой.

– Понял тебя, – подтвердил Танкред. – Сегмент двести тридцать восемь.

Ромбики сместились на несколько миллиметров и оказались по другую сторону символической линии, обозначавшей смертоносную ограду. Раз я не услышал в наушнике никакого крика боли, значит они не ошиблись. Внутри защитного барьера солдат было мало, и мне не пришлось вмешиваться, пока они поднимались на самую вершину. Когда они оказались там, я услышал, как Льето воскликнул:

– Господи, ну и вонь!

– Вонь? – спросил Адельф. – Какая еще вонь?