Я посмотрел на Элис, которая задала этот вопрос и, похоже, сама удивилась.

— Нет, не в гардеробной. И слава богу, потому что у меня возникло ощущение, что в гардеробную они заглядывали.

— Они? — переспросила Айзис.

— Их было двое, — кивнул я. — Мужчина и женщина. Я был в ванной, за занавеской, и не мог их как следует рассмотреть. Я оставался на месте, а они воспользовались спальней и ушли.

— Воспользовались спальней? — подала голос Эрика. — Для чего?

— Ну, не для сна.

— Они там сексом занимались, — предположила Кэролайн. — Правильно, Берн?

— Да. Позанимались и ушли.

— Кассенмайер и некий мужчина, — проговорил Рэй Киршман и посмотрел на Кэролайн. — А может, это был не мужчина.

— Мужчина, — подтвердил я.

— А вы что, слышали его голос?

— Он оставил поднятым сиденье унитаза, — покачал я головой.

— Свинья, — бросила Айзис.

— Голоса его я так и не услышал, — продолжал я, — если не считать невнятного бормотанья, и, безусловно, не смог бы его опознать. Но ее голос я узнал, и это была не Кассенмайер.

— Как вы можете это утверждать? Вы же сказали, что никогда не встречались с Кассенмайер.

— Совершенно верно, — сказал я, — и если я узнал этот голос…

— Значит, женщина была тебе знакома, — подал голос Марти.

— Да. Это та самая женщина, которая привлекла мой интерес к Антее Ландау и ее письмам. Теперь она оказалась в комнате, где я обнаружил украденные украшения, а когда ушла, я проверил багажную бирку и прочитал имя Карен Кассенмайер. Таким образом, моей первой мыслью было, что это действительно ее номер и что она и Кассенмайер — одно лицо, даже если она назвалась другим именем. Одно из имен было фальшивым, а вот женщина — та же самая.

— Может, вы были правы? — сдержанно поинтересовалась Элис Котрелл. — Откуда вам знать, что это была не Карен Кассенмайер?

Потому что Карен Кассенмайер мертва, мысленно парировал я, а ты тут строишь из себя невинность. Но ответил я иначе:

— Я видел Карен Кассенмайер в морге, и она не была похожа ни на кого, с кем я встречался прежде. Но еще раньше у меня возникло подозрение, что женщина, чей голос я слышал, и женщина, которая жила в этом номере, — не одно и то же лицо.

— Почему, Берн? — заинтересовался Рэй.

— Кровать была застелена. — Эта фраза опять вызвала недоуменные взгляды, и я пояснил: — Двое занимались любовью в триста третьем номере, потом ушли из него, а когда я увидел постель, она была застелена.

— На основании этого можно лишь утверждать, — прокашлявшись, заметил Виктор Харкнесс из «Сотбис», — что это аккуратные люди.

— Не представляю, когда они успели застелить постель, — сказал я, — причем убрана она была очень профессионально, словно этим занималась горничная. Можно сказать, что она выглядела так же, как и до их прихода, а причина простая. Они вообще ее не расстилали.

— Хотите сказать, что…

— Они занимались сексом на покрывале, — подхватила Айзис и поморщилась. — Это еще хуже, чем оставлять поднятой крышку унитаза.

— Полагаю, они торопились, — продолжил я, — и, вероятно, не хотели оставлять явных следов своего пребывания в этой комнате, следов, которые могла бы обнаружить Карен Кассенмайер по возвращении. Но они все-таки оставили кое-какие следы, и это дало мне возможность установить личность мужчины.

— ДНК, — подал голос полицейский в форме. — Но каким образом вам удалось взять образцы для сравнения, и когда вы успели провести тест, и…

— Не ДНК, — перебил я его, — и такого рода следы они не оставили. Возможно, они предохранялись.

— Надеюсь, — веско обронила Айзис. — Все должны так поступать.

— Кто же этот мужчина? — спросила Кэролайн. — И какого рода следы на него указывали?

— Черная метка.

— В личном деле? — предположил Виктор Харкнесс. — Пятно на репутации?

— О репутации позже, — ответил я. — Эта черная метка была на покрывале. Точнее, пятно, наверху, как раз над подушкой. Там, где лежала его голова. — Пока они это обдумывали, я добавил: — Помните, о чем я говорил раньше? О ключе, которым открывали дверь? Это одна из причин, по которой я решил, что в номер возвращается его хозяйка. Но я ошибся, хотя у этого человека был ключ. Из двоих вошедших женщина мне была знакома, и мне трудно представить, откуда у нее ключ от чужого гостиничного номера. Но мужчина мог иметь доступ к ключу. К ключу от триста третьего номера или, скажем, к универсальному ключу, которым открываются все двери в этом отеле.

— Ключ от двери, — произнесла Кэролайн, — и черное пятно на покрывале.

— Картина начинает проясняться, — продолжил я. — Это сотрудник отеля. Тот, кто мог поселить Карен Кассенмайер в номер без официальной регистрации. Тот, кто знает, в какой комнате она находится и имеет возможность входить и выходить из номера. Тот, у кого такие же черные волосы, как пятно на покрывале, и не потому, что его ими наградила мать-природа. Карл, вы много лет работаете в «Паддингтоне». Вы не знаете никого, кто бы соответствовал описанию?

Все уставились на Карла Пилсбери. Должен отдать ему должное — он остался холоден и невозмутим. Размышляя, он нахмурил брови, взял себя за подбородок большим и указательным пальцами, поджал губы и чуть слышно присвистнул.

— Тот, кто работает в «Паддингтоне» и красит волосы, — задумчиво произнес он. — Пару лет назад у нас работал один парень, который носил парик, но это не то же самое. Однако я не припомню никого, кто пользуется краской.

— В таком случае, кто-то должен был перевернуть вас вверх ногами, — потерял терпение Рэй, — и макнуть головой в чернильницу, потому что ваши космы смотрятся так же натурально, как лунный грунт.

— Меня? — округлив глаза, переспросил Пилсбери. — Вы считаете, что я крашу волосы?

— Это же всем известно, — подала голос Айзис.

— Всем?

— Всем в радиусе трех штатов.

— Это так заметно?

— Боюсь, что да.

— Я очень хорошо представляю, как все произошло, — заговорил я, — хотя вопросы пока остаются. Я знаю, что вы, как и Карен Кассенмайер, откуда-то со Среднего Запада. И вы почти ровесники. Полагаю, вы уже были знакомы раньше или познакомились в Нью-Йорке.

— Это просто смешно.

— Не исключено, что она случайно обратилась к вам, когда появилась в отеле, но в это трудно поверить. Она должна была знать вас прежде.

— Вот это хоть что-то объясняет, — заметил Хильярд Моффет. — Когда я встречался с этой женщиной в Сиэтле, я, разумеется, не предлагал ей ничего криминального.

— Предлагали или нет, — вмешался Рэй, — сейчас нас это не интересует. У нас есть дела поважнее. Если вы что и делали, то это было в Сиэтле, а здесь — Нью-Йорк. И я здесь что-то не вижу ни одного копа из Сиэтла. Так что лучше просто говорите то, что хотите сказать.