— Мне кажется, они всего лишь воспринимают тебя всерьёз. Бессмыслица. Не бери в голову.

— Значит, даже здесь меня всерьёз воспринимают. Надеюсь, это будет не так поголовно, как дома. А то обидно ведь… — Мимолётно опечалился Соли.

— Говорю тебе, не бери в голову. Потому что! Бес! Смыс! Ли! Ца! Кстати, Соли, а зачем ты того недошакала прикончил?

— Хм? Мне показалось, что он успеет тебя ударить. Что, тоже бессмыслица?

— Конечно! Хотя ты ж не в теме. Но если я скажу, что всей этой стаи недостаточно даже для того, чтобы меня поцарапать, ты всё равно останешься не в теме…

Созерцающий могущественное пламя, изрядно потрёпанный полубарс, руководивший защитой Веты, робко вмешался в разговор:

— Простите мой глупый вопрос, прекрасная госпожа… Но глядя на Вашу силу и слушая Ваши слова не могу не спросить… Защищать Вас таким слабым созданиям, как мы… Это тоже бессмыслица? — С каждым словом ба’астид становился всё более подавленным.

— Ты чего такой грустный? — Сказала Вета не без доли сочувствия. — Ой, не переживай ты так. Не стоит сравнивать возможности недокотиков, недоящерок и других недозверушек с возможностями владычицы Тетиса. — Вдруг Вета кое-что вспомнила, и продолжила уже безо всякого сочувствия. — Лучше вот что скажи. Ты и твои подопечные так старались, чтобы меня защитить, из кожи вон лезли, некоторые даже померли, а это оказалась полная бессмыслица, которую я даже не собиралась останавливать. Чувствуешь разочарование во мне?

— Владычица? Так Вы?.. Нет, что Вы, госпожа! Ни в коем случае!

— Что, совсем-совсем? Ни малейшего?

— Ни малейшего! — Гордо выпалил ба’астид.

Вета с пониманием посмотрела на Соли, пламя в её глазах на долю секунды ослабло, а пламя стены вокруг, наоборот, усилилось. Всё это вызвало нескрываемое удивление ба’астида. Вета задумалась:

— Ну да, обидно… Итак, Соли. Можно считать, что в этой игре победил ты.

— Разве что технически. Если честно, Вета, у меня нет никакого ощущения победы.

— Да ла-адно тебе-е-е. Ты по всем канонам распорядился подвернувшимся биоматериалом лучше меня. А теперь скажи «виктори»!

— Обойдусь.

— И тебе полагается приз. Станешь моим апостолом…

— Обойдусь.

— Но ты же понимаешь, Соли, что так просто не отделаешься? — Ласково улыбнулась Вета.

— Да неужели? — Вэ Соли был совершенно противоположного мнения, уже привычным движением накинул пепельный капюшон на голову, и… ничего не произошло. Юноша не исчез ни из памяти, ни даже из внимания окружающих. Он оставался на прежнем месте, под игривым алеющим взглядом подруги.

— Думал, нас окружает обычный защитный барьер, да? — В ласковое воркование Веты начали примешиваться озорные нотки. — Но вот беда… Я создала вовсе не простой барьер, а Кольцо Безмятежности. Ты же прекрасно понимаешь, Соли, что внутри Кольца ты ничегошеньки не сможешь сделать. Да-да!

— А ты, выходит, кое-что можешь? — Недовольно проворчал Соли.

— Кое-что могу. — Игриво подмигнула Вета.

Одежда суккубы, вернее, её Живой Доспех, принимавший форму вечернего платья, зашевелился. Конечно, Доспех и без того постоянно колебался, однако то была всего лишь характерная лёгкая изменчивость, дополнявшая движения тела хозяйки. Теперь Живой Доспех, словно пытаясь оправдать своё название, ожил. Красная ткань на груди Веты начала деформироваться, она расступалась, образовывая глубокое декольте. Декольте увеличивалось в размерах до тех пор, пока обворожительные груди Веты полностью не обнажились.

Все находящиеся внутри Кольца Безмятежности, кроме Веты, пребывали в смятении. Химеры не были уверены в том, дозволено ли им взирать на обожаемую госпожу в таком виде, пусть они этого и желали всем сердцем. Человек не был уверен в совершенно другом.

— Слушай, Вета, может, обойдёмся без… — Начал было Соли.

— Не отвертишься. — Нежно произнесла Вета, неспешно приближаясь к Соли эротичной походкой.

— Но мне совершенно не хочется…

— Не отвертишься. — Вета уже подошла к Соли на расстояние вытянутой руки, и всё с той же нежной улыбкой легко выбила мелькнувший было мизерикорд, наглядно продемонстрировав колоссальную разницу в физических возможностях между демоном и человеком.

— Можно мне хотя бы анестези-й-йа-а-а-а-а!!!

Из груди Соли вырвался болезненный крик. И не только крик.

Всё произошло за доли секунды. Пальцы Веты, только что нежно ласкавшие её же обнажённые груди, резко вонзились меж собственных рёбер. Одно усилие, и рёбра под напором сверхчеловеческой силы хрустнули, они были буквально выдернуты из собственной груди, обнажив теперь уже далеко не обворожительное мерно подрагивающее сердце. Но на этом операция не закончилась. Те же руки, покрытые собственной кровью, Вета направила к груди теперь уже не своей. Резко распахнув, едва ли не разорвав пепельную куртку, демоница проделала с грудью Соли ровно то же самое, что и со своей. Она впилась пальцами в человеческие рёбра, и точно также сломала их, выставив напоказ его сердце, которое, в отличие от её сердца, бешено колотилось, словно пытаясь вырваться из ставшей неожиданно беззащитной грудной клетки.

С разорванными кожей, мышцами и рёбрами, истекающий кровью, Соли бился в предсмертной агонии. Вету же подобная мелочь ничуть не смущала, она не дала своему другу упасть, аккуратно подхватив его и нежно прижав к себе. Два оголённых сердца оказались совсем близко друг к другу.

Не переставая очаровательно улыбаться, Вета поднесла свободную руку к своей обезображенной груди и провела пальцами по сердцу. Она подцепила миниатюрную спираль, которая располагалась на её сердце и которую просто невозможно было разглядеть из-за обилия льющейся крови. Вета замурлыкала незамысловатую мелодию, пристраивая эту спираль теперь уже на сердце Соли, которого сотрясали сильные конвульсии.

Убедившись, что спираль правильно легла на поверхности сердца юноши, демоница с довольным видом произнесла:

— Поздравляю, Соли, теперь ты стал счастливым обладателем одного из самых редких артефактов, которые когда-либо существовали в нынешней вселенной! Не что-нибудь, а настоящий Исток Мнемосины! Знаешь, что он делает? — Вета приняла судорожный хрип Соли, немного напоминающий слово «сдохни», за отрицание, и продолжила объяснение. — Исток Мнемосины запоминает мир, в котором находится. Память Истока настолько совершенна, что он вводит мир в заблуждение. Ну, понимаешь, мир вроде как путает себя с воспоминанием внутри Истока, и начинает верить в него больше, чем в себя. А если мир во что-то верит, то так оно и есть. Так память Истока Мнемосины подменяет настоящее. Внешне, конечно, всё выглядит так, будто ты отмотал время назад и оказался в том месте, которое вспомнил Исток, но на самом деле время никуда не моталось, просто мир изменился. Стал таким, каким был раньше, в общем. Кстати, если ты с помощью Истока Мнемосины отбросишь мир на минуту, то наши с тобой рёбра придут в норму, они ж тогда нормальными были.

Вэ Соли, к концу короткой лекции