поверхность, он оказался в разрушенном до основания здании, его разумеется, тоже не интересовал.

Вэ Соли, мельком бросил взгляд на задумчивую, молчавшую весь путь до поверхности Вету, спросил у ба’астида:

— Но оказалось, что на самом деле ничего не получилось. Верно?

— Да. Ничего не получилось. Нет. На самом деле получилось многое. Веракрус (так этого лорда-демонида зовут) как-то смог убедить Легионы в том, что очередная война за святые земли бессмысленна. А ты ведь знаешь этих демонидов! Они даже между собой постоянно воюют. И тут вдруг согласились вернуть священные земли без боя, за мирный договор и горстку уступок от Епархии. Даже не представляю, чего лорду Веракрусу стоила такая лояльность, но его раса его действительно обожает. Интересно, он ещё жив?..

— Не знаю, жив ли он, но, если жив, то его расе повезло. — Искренне согласился Соли.

— Точно, повезло! Достойный правитель. Прошлому мне было так далеко до него… — С грустью произнёс ба’астид.

— Но ты ведь… Прошлый ты ведь тоже старался стать достойным правителем. — Соли поспешил утешить полугепарда.

— Да, прошлый я старался. Старался быть достойным правителем. Старался быть достойным ма’алаки’. А я не хочу. Не хочу быть достойным. Ненавижу достойных. — Ба’астид отвернулся, и, после непродолжительного молчания, продолжил. — Тот, прошлый я, мечтавший стать самым достойным архиереем, который когда-либо правил Епархией, объявил, что священные земли… Что демониды вернут им даже благословлённый Праматерью Кристальный Лес…Что ни к чему начинать очередную святую войну… Его, архиерея, обвинили в ереси и богохульстве. Те ма’алаки’, жизни которых он хотел сохранить, готовы были разорвать его на куски. Его схватили его же слуги, и унесли в подземелье без неба. Его пытали до тех пор, пока он не умер, и тогда в его теле родился я. Я помню всё, всю его жизнь. И ненавижу его жизнь. Его жизнь стоит меньше, чем ничего. Хорошо, что он умер.

Ба’астид улыбнулся во весь рот, продемонстрировав подгнивающие клыки, он закончил свой мрачный рассказ на счастливой ноте. По крайней, мере, он так считал. Соли постарался улыбнуться в ответ. Ба’астид принял его кривой оскал, очень отдалённо напоминавший улыбку, с благодарностью.

Так, непринуждённо беседуя, демон, человек и полуангел шли сквозь свидетельство катастрофических разрушений, ещё сегодня бывшее одним из ключевых мест Калварии. Навстречу им сквозь завалы пробиралась уже знакомая фигура, чьё свечение вокруг головы на данный момент было едва различимо.

Соли приятельски помахал рукой и прокричал:

— Иди к нам, Иессей, ты как раз вовремя!

Иессей приблизился к троице, озираясь по сторонам. Разрушение дикастерия явно не привело его в восторг, но и особой печали по этому поводу он не испытывал. Он недовольно спросил:

— Надо полагать, весь этот бедлам есть ничто иное, как ваших рук дело?

— Оно само сломалось. — Не задумываясь, ответил Соли и перешёл сразу к делу. — Так вот, Иессей, у меня для тебя важное поручение. Присмотри за этим ба’астидом. Главное, следи за тем, чтобы он пореже другим химерам на глаза попадался. Иначе паршиво получится. Для него, по крайней мере.

Собиравшийся сказать нечто очень важное Иессей так и застыл с открытым ртом. Ему определённо требовалось время, чтобы принять столь наглое и фамильярное указание.

Пока Иессей занимался тем, что напоминал сам себе, какие ожидания у него должны быть касательно всевозможных контактов с этой невыносимой парочкой, и в очередной раз за сегодня приводил свою задетую гордость в состояние покоя, Вета с насмешкой обратилась к Соли:

— С чего ты вообще взял, что это порождение ангела станет возиться с… — Вдруг Вета оборвалась на полуслове и удивлённо всмотрелась в глаза Иессея. — Ой, и правда станет возиться.

— Что? Да за кого вы двое меня?.. Уф-ф-ф… — Иессей глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, после чего продолжил своим обычным доброжелательным тоном. — Может быть…

— Не может! — Резко осадила его Вета.

— Ну ты слышал, Иессей. Не может. — Флегматично подтвердил Соли.

— Но если бы вы были не столь категоричны… — В очередной раз попытался завести беседу Иессей.

Вета прервала его жестом и, теперь уже ласково, проворковала:

— Ты пойми, зануда из рода Наки’ир, я ведь не хочу тебя слушать не потому, что ты святой, и не потому, что у меня настроение неподходящее, и даже не потому, что у тебя определённо на уме корыстные мотивы. Я не хочу тебя слушать только потому, что ты мудак.

— Ну ты слышал, Иессей. Ты мудак. — Всё также флегматично подтвердил Соли.

От такого откровения темнокожий святой поперхнулся. Он определённо не знал, что на это ответить.

Вета, в свою очередь, повернулась к своему другу с лёгким намёком на беспокойство спросила его:

— Соли, сколько ты уже бодрствуешь? Часов тридцать? Тебе, наверное, спать хочется?

— Да, пожалуй, хочется. А что?

— Полетели домой…

Соли вопросительно посмотрел на Вету, но та состроила настолько невинную мордашку, что он понял — никаких комментарием к внезапному предложению получить не удастся. Вздохнув, он уточнил:

— Опять схватишь меня как плюшевую игрушку?

— И совсем не как плюшевую. — С довольным видом протянула Вета.

— Учти, Вета, если ты в ближайшем будущем не подыщешь мне другой способ передвижения, то я натравлю на тебя Иессея. — Сказал Соли, после чего обернулся к ба’астиду, всё это время слушавшему разговор с любопытством. — Этого святого зовут Иессей из рода Наки’ир. Эксплуатируй его по полной, ба’астид с многозначительным номером.

Конец фразы Соли произнёс уже в воздухе.

Оставшиеся на земле раздосадованный святой и впервые за долгое время наслаждающийся жизнью ба’астид осматривали друг друга. Первым нарушил молчание ба’астид:

— Какой необычный цвет кожи для святого. В моей памяти хранится не так много образов святых, но у всех у них кожа того же медного цвета, что и у меня. Того же цвета, что и у ангелов.

— Верно, необычный. Такой цвет кожи достался мне от создателя. — Иессей ответил с энтузиазмом, выходящим за рамки его обычной доброжелательности. — Насколько я знаю, создатель мой Наки‘ является единственным во вселенной ангелом с тёмным цветом кожи. Это потому, что он особенный. К сожалению, раньше я не знал, насколько он особенный. Нет, конечно, я всегда любил и почитал создателя моего. Но воочию узреть, что создатель мой Наки’ действительно особенный, мне довелось лишь недавно…

Иессей мог бы ещё долго говорить о создавшем его ангеле, однако ему пришлось прерваться. Сверху донёсся птичий крик, отдалённо напоминающий крики ястребов. Огромных размеров птица, размах крыльев которой по меньшей мере в два раза превышал рост Иессея и почти в три раза превышал рост стоявшего рядом с ним ба’астида, плавно снижалась, выбирая подходящее место для посадки.