На банкете говорили много приятных слов, поздравляли ее, поздравляли Олега… Он тоже поблагодарил всех за теплые слова, пожелал Шуре не останавливаться на достигнутом и похвалил за серьезное и творческое отношение к науке. В общем, вполне дежурные слова, но ей они казались особенными. Было весело, даже танцевали. Шура только жалела, что Олег ни разу не пригласил ее. Она понимала, что ему не хотелось привлекать к ним внимание, но было немного обидно. Все же разок мог подойти к ней в такой день. Разошлись не поздно, с утра на работу, но банкетом все остались довольны.

На следующий день позвонил Виктор Ильич, сказал, что с работой все в принципе договорено. «Место хорошее, зарплата достойная. Небольшой, но все-таки начальник», – пошутил он. А через пару лет можно и на повышение рассчитывать. Шура – умница, и он очень рад за нее. Но немного отдохнуть все же надо. Защитить диссертацию – это не шутка, уж он-то знает, сколько сил она положила. Так что пусть спокойно занимается своими делами, пойдет на работу – некогда будет. Это не институт, придется от звонка до звонка, каждый день. Шура поблагодарила его за все хлопоты, подумав, какой он все же замечательный человек. Совсем не обязан помогать, алименты она получает регулярно, а вот не бросает их с Оленькой, заботится. На работу устроил. Разве взяли бы ее заместителем заведующей с окладом сто восемьдесят рублей? Да никогда! Нелька рядовым сотрудником два года сидит, получает сто двадцать… Ну ей бы накинули еще двадцать, как младшему научному сотруднику… Конечно, повезло. И еще Олег… Господи, как же все хорошо складывается! Но только как теперь быть? Днем-то она на работе. По выходным Олег не может, да и вечером ему неудобно. А у нее вечером Оленька, придется маму просить… Что же им делать? Ну ладно, Олег что-нибудь придумает. Вот придет, она с ним поговорит. Будут, наверно, ездить к его другу на Юго-запад. Жаль, конечно, дома так удобно и хорошо было…

Олег приехал через несколько дней. После защиты они виделись два раза, когда Шура заезжала по своим делам в институт. Но что это за встречи? Поздоровались и перекинулись парой слов о ее работе и планах. Ни улыбки, ни нежного слова, на кафедре толкался народ, отвлекали ее разговорами… Так и не удалось хоть минутку побыть вдвоем.

Когда Олег позвонил, что заедет, Шура радостно засуетилась с обедом. Надо что-нибудь необычное, отметят вместе удачную защиту. Накрыла на стол, подкрасилась и нетерпеливо посматривала на дверь. Наконец долгожданный звонок! Шурочка обняла его, не давая раздеться, и стала целовать, соскучилась. Олег, улыбаясь, мягко отстранил ее и, повесив пальто, прошел в комнату. Шура взяла его руку и, приложив к щеке, зажмурилась от удовольствия. Наконец-то они вместе! Когда его кормить, сейчас или после? У нее сегодня запеченное мясо с овощами, как он любит.

– Нет, Шурочка, спасибо. Я не голоден. Сядь, пожалуйста, нам надо поговорить.

Шура, удивленно улыбаясь, присела на диван, а Олег сел на стул и посмотрел на нее.

– Шурочка, разговор непростой, и, поверь, мне самому тяжело об этом говорить. Нам надо прекратить эти встречи, наши отношения… Ты знаешь, что у меня семья, дети, масса обязательств перед ними. Мы с тобой не должны были, конечно, затевать все это. Я виноват, очень виноват, прости… Ты – чудесная девушка, нежная, прелестная, такая красавица… Мне трудно было оставаться равнодушным, прости, Шурочка, это моя вина. Но с тобой было так хорошо, что я не мог прекратить наши встречи. Ты даже не представляешь, какое ты искушение для меня! Такая милая скромница на вид и такая пылкость и щедрость в любви. Ты – совершенство, Шурочка, рядом с тобой обо всем забываешь. Но я не свободен и не хочу испортить твою жизнь. Ты молодая, красивая, пора тебе подумать о себе. А я ничего не могу дать. Только беру. Прости меня, девочка. Если бы ты знала, как мне жаль расставаться с тобой, но это необходимо. Наши отношения слишком затянулись, мы привязались друг к другу, а это уже беда. Я не имею права причинять боль близким людям. Моей семье. Я люблю их и никогда не смогу без них жить. Понимаешь?

Он посмотрел на Шуру, словно ожидая ответа. Она кивнула – конечно, она понимает. Но не поняла ничего. О чем он говорит? О какой вине? Почему их отношения должны прекратиться? Да разве возможно жить без Олега? Нет, это путаница какая-то. Она что-то прослушала, не поняла…

А Олег продолжал говорить о том, как он был счастлив весь этот год, как благодарен Шурочке, как будет хранить в памяти их встречи, ту удивительную радость, которую она ему подарила. Но ничего не может длиться бесконечно. К сожалению. Грустно и обидно, но это так. И он надеется, что Шурочка все поймет. А он только хочет, чтобы она была счастлива, встретила человека, способного дать ей настоящее счастье, то, которого она заслуживает.

Шура слышала слова, но не понимала смысла. Внутри все сжалось, и говорить было трудно. Она только молча кивала, испуганно глядя на Олега. Но он и не ждал никаких ответов. Когда закончил и встал, она, не веря в происходящее, машинально пошла за ним в прихожую и молча смотрела, как он одевается. Но вот наклонился, Шура ощутила на щеке легкое касание его губ, знакомый горьковатый запах туалетной воды, и дверь закрылась. Потом она вернулась в комнату, села на краешек дивана, глядя на стул, где сидел Олег, и попыталась понять, что же он ей говорил. Что это было? Какая-то шутка? Олег разыграл ее? Ну конечно! Сейчас стоит за дверью и улыбается, напугал Шурочку-дурочку. Нет, так ее звал Борька. Олег называет Шурочкой-умницей. Разыграл, сейчас позвонит в дверь… Она вскочила и бросилась в прихожую. А она-то испугалась, действительно дурочка! Распахнула дверь, но площадка была пуста. Олега не было, он ушел. Шура вернулась на диван и застыла, сосредоточенно вспоминая каждое слово, сказанное Олегом, и пытаясь придать этим словам смысл. Но смысл ускользал, а слова были красивые и приятные… Нежная, прелестная, красивая, с ней так хорошо, радость, он благодарен, был счастлив, она – искушение, что-то еще? Прости, да, про его вину… Господи, какая вина? За что простить? Он хочет, чтобы она была счастлива… Но она и так счастлива. Еще что-то про детей? Никто не может… При чем здесь дети? Он подумал, что она на что-то претендует, хочет изменить их отношения? Господи, какая чушь! Да у нее и в мыслях такого нет. Он все не так понял, ей ничего не нужно, надо ему объяснить… Так она просидела несколько часов, пока не раздался телефонный звонок. Шурочка бросилась к телефону – это Олег, сейчас все разъяснится. Ничего не случилось, она просто не поняла, что сегодня он не может остаться – вот и все. Звонила мама, спросила, брать ли заказ. Заказ хороший, с венгерской курицей, но там в нагрузку дают… Конечно, брать. Шура положила трубку и посмотрела на часы, вспомнив о дочке. Через полчаса надо идти за ней в сад.

Два дня Шура жила и двигалась, как автомат. Разговаривала с Оленькой, читала ей на ночь, кормила, отводила в сад и только на следующий день, положив девочку спать, поняла, что Олега в ее жизни больше нет. Она проплакала до утра, не в силах принять это. Почему она молчала? Почему не бросилась к нему, не целовала, не уговаривала, не убеждала? Что же она такая дура несусветная? Конечно, сама виновата. Ну, мало ли что он сказал! Он ведь хотел, как лучше! Не хочет портить ей жизнь… Несколько раз сказал об этом. Она помнит. Ничего не может ей дать… Прощения просил. Наверно, за то, что ничего не может дать? Ну и что? А ей ничего и не нужно. Как он может испортить ей жизнь, когда она так счастлива? Это все его благородство! Мучается, что портит ей жизнь, страдает, что обманывает детей и жену. Но они же так осторожны! Да она согласна видеться еще реже, не каждую неделю, а хоть раз в месяц… или два, но только чтобы Олег не уходил от нее совсем. Она же не переживет этого. Вон Борька ушел, и то сколько мучилась. А кто такой Борька? Да никто! И не нужен ей… А Олег – ее жизнь, без него и жить незачем. Что же она, дура, молчала? Сидела, как истукан! Надо было все это сказать. Убедить, что ей ничего не надо, она счастлива и согласна на все, лишь бы быть вместе.