Мазур, относивший себя к «нерадивым верующим», в библейскихтекстах был не столь искушен, единственное, что он помнил наизусть, кажется,вовсе не принадлежало Екклезиасту: «Три вещи непостижимы для меня, и четырех яне понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря ипути мужчины к девице». Маловато, чтобы включаться в беседу на библейские темыс двоюродной внучкой самого настоящего аббата...

– Вряд ли богохульство, – сказал он, подумав. –Коли уж в Библии есть Песня Песней...

– Вот кста-ати! – прищурилась Ольга. – Оченьсвоевременная тема, мой кабальеро... «Возлюбленный мой протянул руку сквозьскважину, и внутренность моя взволновалась от него». Это намек, сеньорполковник, если вы не поняли.

– Понял, – сказал Мазур, чуть задыхаясь. – Полковникииногда бывают сообразительны...

Он залпом осушил свой стакан и пошел к кровати, навстречудразнящей улыбке самой неожиданной в его жизни женщины. Там и дороги-то было –три шага, но сколько за это время успел передумать: что будет дальше, любит онили попросту тоскует по той, и, главное, как же теперь жить в постоянном страхеза нее... За э т у.

И утром не произошло ничего, изменившего бы н о в ы еотношения. Все повторилось: естественно, просто, сонно и уже знакомо, послечего Ольга ускользнула, в полном соответствии с незнакомым ей, разумеется,шлягером – то ли девочка, то ли видение, – пояснив, что даже в такой дыре,как эта, девушке из общества, снабженной солидными рекомендательными письмами,следует самую малость заботиться о репутации, все все могут знать, но никто недолжен ничего видеть... В чем и состоит, добавила она с ухмылкой, хваленаялатиноамериканская мораль, ничем особенным не отличающаяся от всех другихморалей.

Оставшись один, Мазур прошелся по комнате, чувствуя, какфизиономия расплывается в глупой усмешке – синяки побаливали, правое ребро,третье снизу, зудело особенно пронзительно, но никаких переломов и трещин,определил он привычно, не было, а все происшедшее ночью и утром окрылялонастолько, что на боль следовало наплевать...

Должно быть, здешние обитатели, на три четверти иностранцы,давно переняли у местных обычай вставать с самыми ленивыми петухами – шелдесятый час, но в поселке стояла тишина, и в отеле тоже, только слышно было,как шумит вода в «душе», куда ушла Ольга.

Кацуба вторгся без стука – попросту попробовал дверь и,обнаружив, что она незаперта, жизнерадостно ввалился. Присел у стола, безцеремоний налил себе стаканчик вина, потянул ноздрями воздух:

– Хорошие духи. Итальянские. Дорогущие. Жаль, мон колонель,вы не видите свою физиономию – столь забавной смеси некоторого смущения игорделивости я уж давненько не зрел... Воздержусь от комментариев, дабы незадеть ваши чувства. Развлекайтесь, как хотите, лишь бы не вредило делу. Правда,мудрый старец Екклезиаст учил: «И нашел я, что горче смерти женщина, потому чтоона – сеть, в сердце ее – силки, руки ее – оковы; добрый пред Богом спасется отнее, а грешник уловлен будет ею».

– Ну, знаешь ли, у Екклезиаста есть и нечто весьма дажепротивоположное, – сказал Мазур с авторитетным видом, хотя не смог быподробно процитировать услышанное от Ольги.

– Верно, – сказал Кацуба. – Однако там нет ничего,противоречащего другой мудрости: «Все, что может рука твоя делать, по силамделай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, низнания, ни мудрости».

– Навострился, – беззлобно проворчал Мазур. – Хотьв богословы записывай.

– Насчет богословов не знаю, – серьезно сказалКацуба, – но пару лет назад бродил я по здешним южным департаментам вличине шизанутого проповедника – попадаются такие в глубинке – и была ситуация,когда знание Библии не просто выручило, жизнь спасло... Оденься-ка в темпе. Японимаю, мыслями ты еще в объятиях Беатриче, но дела повернулись так, чтосрочно нужно поработать... Пока все спят, мало ли...

Мазур прыгнул в штаны, быстренько зашнуровал ботинки.Потянулся за кобурой, но Кацуба остановил:

– Нет нужды. Нам пройти-то три шага...

Он вышел первым, прислушался – тишина, только вода шумит вдушевой, – наискосок пересек узкий коридор и отпер дверь номера кошачьегоантиквара.

Хозяин именно там и находился – связанный по рукам и ногамсо всем умелым старанием, с надежным кляпом во рту. Судя по доступной дляобозрения части лица, настроение у Фредди было прескверное, как у любого на егоместе.

Не задавая вопросов, Мазур присел в углу. Кацуба тихосказал:

– Я тебе не буду подробно объяснять все, с самого начала.Слишком долго. Короче говоря, в определенный момент стали зарождатьсяподозрения. Подозрения со временем перешли в уверенность, не осталосьнедомолвок, пришлось срочно принимать меры... Гляди. Это в ящике было, тамдвойное дно, сверху кошки, а в тайнике – очередной изыск Силиконовой долины...

Осмотрев черный предмет размером с книгу, с кнопками, пароймаленьких дисплеев и черной шишечкой выдвижной антенны, Мазур с пониманиемкивнул:

– Рация, а?

– Скорее радиотелефон, – кивнул Кацуба. –Спутниковый, отличный. Я с собой не стал волочь много шпионских штучек – малоли что, не стоит зря рисковать, – но парочку полезных приспособленийприхватил. Вчера подсадил ему микрофон и вдоволь послушал, как он связывается сначальством, докладывает о нашем прибытии, просит дальнейших инструкций –причем, заметь, на довольно чистом и грамотном английском, без этого плебейскогокосноязычия, которое несколько дней демонстрировал... Увы, не было возможностислушать ответы – вот этот кругляшок к уху прикладывается, а микрофонвстроенный... Как он совал баксы Бедуину, я видел своими глазами, и отрубитемне голову, но речь определенно шла о том, чтобы тебе что-нибудь сломать...

– То-то он мне так упорно целил по ключицам... – сказалМазур.

– Вот именно. Какой из тебя подводный пловец со сломаннойключицей, вывихом или сотрясением мозга? Тебе объяснять, кому это больше всегонужно, или сам догадаешься?

– Сам, – угрюмо кивнул Мазур.

– Такие дела. – Кацуба извлек из внутреннего карманапятнистой куртки «вальтер» с глушителем, подошел к пленнику и выдернул у негоизо рта кляп. – Теперь можно поговорить.

– А он...

– Успокойся. Не будет он орать. Он профессионал, вроде нас стобой, а с таким всегда приятнее иметь дело. Сам видишь, не орет благим матом,не ссылается на цепь роковых совпадений, не пробует себя выдать, скажем, запосланца ревнивого обожателя Ольги, который пустил за ней частного сыщика...Правильный клиент, уважаю. Такого и прихлопнуть приятно – а то до сих пор такаяшпана лезла на мушку...

Мазур видел, как лоб Фредди мгновенно покрылся крупнымикаплями пота. Кацуба с циничной ухмылочкой поинтересовался: