— Куда мы едем? Или, может, точнее будет сказать — куда тыменя везешь? — Поинтересовалась девушка, когда лимузин свернул на шоссеРузвельта.

В ответ Кингсли вручил ей несколько билетов на самолет.

— В Париж. Парни Леннокс уже в аэропорту Кеннеди. Мывылетаем вечером.

— Мы?

— Форс, ты же не бросишь команду?! — Улыбнулся Кингсли. — Неволнуйся, у меня имеется все, что тебе нужно. Можешь получить свой новый наборвенатора. Конечно, тех твоих непрактичных сапог в нем нет, но я уверен, что тысможешь подыскать что-нибудь взамен в Городе света.

Мими застегнула блузу.

— Ты что, шутишь? Сейчас же разверни машину. Я не полечу вПариж.

— А почему вдруг?

Нет, он все-таки невыносим, решила Мими. Она что, должна обэтом говорить?

— Ты забыл? У меня в следующее воскресенье заключение уз.Ясно?

— Правда?

— Ты к чему прикапываешься? Джек — моя... — Определение«родная душа» к ситуации как-то не подходило. — Он мой близнец. Мы принадлежимдруг другу. И всегда связаны узами.

Кингсли кивнул с таким видом, как будто серьезно обдумывалее аргумент.

— Угу, ясно. И именно поэтому ты всю последнюю неделю каждыйвечер тайком пробиралась ко мне в номер.

Каждый вечер! Неужели это происходило каждый вечер? Нет, оношибается. Она совершенно точно одну ночь провела в одиночестве. В порядкесамоограничения. Это слишком далеко зашло. Нужно покончить со всем прямосейчас.

— Ты знаешь кодекс, — сказала Мими. — Таков закон. Я не могуотречься от наших уз.

— Узы существуют для того, чтобы из них вырываться, —отозвался Кингсли. — Как и правила.

— Слова настоящей Серебряной крови! — Огрызнулась Мими.

Кингсли помрачнел.

— Ты знаешь мою тайну. Знаешь, с чем мы столкнулись и какаяграндиозная задача будет перед нами стоять, если подозрения Чарльзаоправдаются. Ты нужна команде. Едем с нами.

Мими вспыхнула. Она не испытывала подобных чувств никогда вжизни. Ни в одной из своих жизней. Она всегда любила Аббадона и не ведаланичего иного. Но потом в ее жизнь ворвался Кингсли и перевернул все с ног наголову. Но действительно ли он хочет ее? Действительно ли он заботится о ней?Любит ли он ее? Или просто желает, чтобы она была рядом развлечения ради?

Кингсли улыбнулся ей, и Мими поняла, что это улыбкаторжества, улыбка парня, всегда получавшего желаемое. Да, прямо сейчас он еехотел, но что будет, когда ему перехочется? Мими знала, что такое узы,преданность, взаимные обязательства и их служба на благо всего вампирскогосообщества. Вампиры слабеют — это Мими понимала. Голубая кровь нуждается в нихболее чем когда-либо прежде. Она подумала обо всем, что они с Джеком совершиливместе: победили Люцифера в Риме, основали Новый Свет...

Она — Азраил. Она верна своему слову. Она не станетуклоняться от своего долга. За кого он ее принимает — за ее брата?Непостоянного, нерешительного, неспособного сделать выбор между глупостью идолгом?

— Нет, Кингсли. Я не могу. — Мими покачала головой. —Выпусти меня. Останови машину.

Кингсли долго смотрел на девушку. Потом кашлянул, взялтрубку переговорного устройства и попросил шофера остановиться у обочины.

— Как тебе угодно.

БЛИСС

Когда Блисс добралась до Нью-Йоркской пресвитерианскойбольницы, время посещения там закончилось. Впрочем, это было уже не важно. Кэтому моменту Аллегра ван Ален выписалась из больницы.

— То есть как — она ушла? Мне только что позвонили, что онапришла в себя... Я ее дочь! — Воскликнула Блисс.

— Шайлер была здесь час назад, — ответила сбитая с толкумедсестра. — Она ушла вместе с Аллегрой.

— Я ее другая дочь! А, ладно... — бросила Блисс, притопывая истряхивая дождевые капли на пол.

Она ушла. Аллегра ушла.

«Даже не задержалась, чтобы поговорить со мной. До меня ейдела нет. Она вообще не знает, что я жива. Слышишь, отец? — Закричала Блиссмысленно. — Кстати, а ты сам где?»

Но похоже, Посетитель заранее знал, что они не найдутАллегру в больнице. В какой-то момент пути по забитым транспортом дорогам онснова удалился.

Блисс отправилась домой, в пустую, как обычно, квартиру. Наобед она разогрела себе картошку в микроволновке. Хотя она на самом деле не испытывалабольше голода, трудно было отделаться от привычки есть трижды в день.

Съев несколько кусочков, Блисс швырнула картошку в мусорноеведро и отправилась к себе в комнату померить новое платье. Шайлер была права.Не стоило его покупать. Оно слишком тесное в груди и слишком короткое. И цветнеудачный: от этого оттенка темно-фиолетового она выглядит еще бледнее обычногои к ее рыжим волосам он не подходит. В общем, непонятно, куда она смотрела.Девушка сняла платье и засунула в пакет, чтоб отнести потом в комиссионку.Остается лишь надеяться, что ей удастся вернуть часть денег. После банкротстваФорсайт очень скупо выдавал ей деньги на расходы.

Аллегра — ее мать... Правда причиняла боль — вроде того, какбывает, когда случайно подслушаешь, что друзья на самом деле думают про тебя.Блисс снова набрала номер Шайлер, но ответа не было.

Блисс закрыла глаза и отправилась на крышу Клойстерса искатьдруга. Ей необходимо было с кем-нибудь поговорить. Но вместо Дилана она увиделатам кое-кого другого.

Мужчину в белом костюме. Посетителя. Люцифера. Ее отца.

— Здравствуй, дочь.

— Где ты был? Я поехала в больницу, но ее там уже не было.

— Да, я знаю, — отозвался он. — Она оказалась чересчурпроворна. Она всегда такой была. Ну да не важно. Мы скоро ее догоним. А тут недурно.Как ты называешь это место?

— Клойстерс, — сказала Блисс.

— А, это здесь ты встречаешься со своим кавалером. Но можешьне волноваться — он больше нас не побеспокоит.

У Блисс мучительно заныло под ложечкой.

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю, что ты делаешь. Я знаю все, что знаешь ты. Ты неможешь ничего скрыть от меня, Блисс. Я слышу каждую твою мысль. Каждое твоеслово. Я знаю, что ты смогла заглянуть в мой разум, и я рад. Ибо ты должна бытьготова.

— Готова? К чему?

— Новость насчет Аллегры напомнила мне, что у нас осталосьеще одно незавершенное дело. Ее дочь-полукровка, Шайлер ван Ален. Отличнаяподруга для тебя, насколько я могу судить.

— А что такое с Шайлер? — Нервно поинтересовалась Блисс.

— Форсайт не сумел доставить ее ко мне. Левиафан тоже оплошал.Просто поразительно, как слеп я был, не воспользовавшись преимуществом, котороерядом, — лишь руку протяни. Потому что ты не подведешь меня, дочь моя. Нет. Тыприведешь ее ко мне.