Блисс подумала, что Мими Форс не меняется: она все так жетщеславна, самодовольна и эгоцентрична. Или, быть может, она просто сама несвоя от волнения перед заключением уз.

Надвигающееся событие вызывало у Блисс беспокойство. Онанадеялась, что заключение уз пройдет быстро и она сумеет ускользнуть от всех.После того столкновения с Посетителем девушка никак не могла избавиться отпотрясения и боялась, что находиться рядом с ней опасно. Нет, пока она в своемуме, она никогда — никогда! — не убьет свою лучшую подругу. Надо убедить Шайлеркак можно скорее уехать из Нью-Йорка. Чем дольше Шайлер остается в городе, тембольшая опасность ей грозит. Она, Блисс, должна спасти подругу... и от себя втом числе. Но пока что она не придумала, как это сделать, как поговорить сШайлер, чтобы об этом не узнал Посетитель.

Во всяком случае, Блисс знала, что Шайлер не пойдет назаключение уз к Мими, так что хотя бы сегодня об этом можно не волноваться.Передышка небольшая, но приятная. Но все-таки Блисс нервничала.

Парикмахер распрямил ей волосы и наложил на лицо такой слоймакияжа, что Блисс, взглянув в зеркало, едва узнала себя. Распрямленные волосысделались намного длиннее и доставали почти до талии, а лицо стало образцомсовершенства, хотя искусственный загар и придал ему слегка оранжеватый оттенок.Блисс поймала такси и отправилась домой переодеться в предназначенное для этогособытия открытое черное платье. Идеальный наряд для подружки невесты — ничего,что отвлекало бы внимание от того чудного видения, которое будет являть собоюМими.

В пентхаусе Блисс еще раз оглядела себя в зеркало ипопыталась как-то затушевать искусственный загар на щеках. Где же Дилан? Онапонимала, что Посетитель не пускает Дилана к ней, и ненавидела его за это ещесильнее. Вдруг Дилана где-то удерживают? Причиняют ему боль? Это она во всемвиновата или нет? Как с ней это случилось? Что она может сделать? Иногда Блиссначинало казаться, будто она на самом деле сходит сума.

Взглянув на себя в зеркало, девушка заметила, что на ней всееще то изумрудное ожерелье, которое ей два года назад дал Форсайт и которое онаносила не снимая. Проклятие Люцифера. Блисс коснулась холодного камня и согромным усилием сняла с себя украшение. Она не желала терпеть при себе ничего,связанного с ее отцом. Девушка швырнула ожерелье на стол в гардеробной. Ейказалось, будто камень оставил отметину на коже, но, конечно же, это было всеголишь игрой воображения.

И поговорить теперь не с кем. Ни Дилана, ни Шайлер. Онадействительно осталась одна. Блисс вышла из комнаты и обнаружила букет,доставленный сегодня утром от флориста Мими. Огромный букет белых лилий.Девушка взяла его — и наткнулась на спрятанный среди цветов конвертик. На нембыло написано ее имя.

Блисс открыла конверт. Внутри лежала тонкая полоска стекла.Когда Блисс прикоснулась к ней, стекляшка внезапно превратилась в меч.

— Что это за... — произнесла Блисс, неловко держа букет имеч.

Она положила цветы и присмотрелась к мечу повнимательнее. Онвыглядел знакомым. Это был меч Михаила. Тот самый меч, которым воспользоваласьДжордан, когда пыталась заколоть ее. Откуда он здесь?

Когда девушка положила меч, он снова превратился встекляшку. Блисс не могла просто оставить его здесь. Она сунула его обратно вбукет и отправилась на церемонию.

ШАЙЛЕР

«Что я здесь делаю?» — удивилась сама себе Шайлер.

Ей следовало бы сейчас быть дома, работать над новымикнигами и документами, которые Оливер нарыл в Хранилище. Оливер просил, чтобыШайлер просмотрела некоторые найденные им досье и сразу же позвонила ему. Новместо этого ноги понесли ее в верхнюю часть города. Она прошла восемьдесяткварталов до пересечения Соборной и Амстердам-авеню.

«Я должна увидеть это своими глазами. Я хочу увидеть его впоследний раз, прежде чем он окажется связан с Мими. Как только он будетпринадлежать ей, я уйду».

В те времена, когда Шайлер жила на Риверсайд-драйв, оначасто ходила на воскресную службу в собор Иоанна Богослова. Корделияпредпочитала свою церковь на Пятой авеню, но Шайлер питала слабость к этомунеоготическому собору, который начали строить в 1892 году, но так до сих пор ине завершили строительство. Сколько Шайлер себя помнила, южная башня всегдабыла в строительных лесах, а на части фасада все еще недоставало каменнойрезьбы.

Каждый год при праздновании Дня святого Франциска в собореустраивали настоящее благословение животных. Шайлер помнила, какая это быларадость, видеть всех этих зверей и птиц, включая слона из цирка, норвежскогосеверного оленя, верблюда и беркута. Несколько раз она брала с собой наблагословение Бьюти. Шайлер надеялась, что бладхаунду неплохо живется дома, вобществе Хэтти и Юлиуса.

Шайлер подошла к собору и остановилась, глядя, как вереницачерных лимузинов и желтых такси выпускает множество разнаряженных гостей. Гостивесело приветствовали друг друга. Среди собравшихся царило приподнятое настроение.Голубая кровь явилась отпраздновать один из самых священных своих ритуалов.

Солнце клонилось к горизонту. Церемония должна была начатьсяпосле заката. Шайлер замешкалась на улице. Надо уходить. Она не имеет праванаходиться здесь. Ее даже не приглашали. Плохая была идея — приходить сюда.Здесь же полно Голубой крови, а ей вроде как нужно скрываться. Но Шайлер ничегоне могла с собою поделать. Вопреки всем доводам рассудка она двинулась ко входув собор. Она должна была увидеть это собственными глазами. Может быть, тогдаона избавится от нынешних своих чувств. Если она увидит Джека, связанного узамис Мими, убедится, что они счастливы вместе, может, тогда ее сердце начнетисцеляться.

Шайлер проскользнула сквозь боковую дверь и уселась на местоза колонной. Оркестр играл Штрауса; пахло ладаном. Гости перешептывались,ожидая начала церемонии.

Джек уже стоял у алтаря. В смокинге он выглядел невероятноэффектно. Когда Шайлер вошла, он поднял голову, и девушка почувствовала еговзгляд, невзирая на все разделяющее их пространство. В глазах его вспыхнуланадежда. Шайлер съежилась на сиденье.

«Он не может... Мне не следовало...»

Но было поздно. Джек увидел ее.

«Шайлер? Это ты? Что ты здесь делаешь?»

Проклятье! Шайлер закрыла разум. Надо убираться отсюда. Онадопустила ошибку. Чем она вообще думала? Но, попытавшись выскользнуть прочь,Шайлер обнаружила, что сейчас врежется прямиком в свадебную процессию, как развходящую в собор. Шайлер оказалась в ловушке. Придется остаться. По крайнеймере до тех пор, пока не войдет невеста. А уже после этого она сумеет выбратьсянезамеченной.

Но ее заметил еще кое-кто. Тот, кого на церемониюпригласили. Как раз в тот момент, когда Шайлер вошла в собор, черезпротивоположную дверь в него вступил Оливер со своими родственниками. Но Оливерникак не показал, что заметил ее присутствие. Он просто продолжал идти к своемуместу.