Рассказать о встрече с Небесным Змеем, разумеется, предстоитсо всеми подробностями. Так полагается по давним обычаям сохранения иприумножения знаний и опыта. Что касается тех двух, странных, их ледяной птицы– о них он уже забыл навсегда. Такие мелочи были чересчур ничтожными перед тем,что отныне охотника будут именовать Вар-Хару, Который Встретился С НебеснымЗмеем И Уцелел. А людей, которых называют так, очень мало, так что есть чемгордиться.

Хорошо бы убить Небесного Змея, подумал охотник. Любогозверя, как бы велик и страшен он ни был, можно убить, нужно только изучить егоповадки и уязвимые места. Славный был бы подвиг…

И дальше он думал только об этом.

1988

Он, ожидая смерти, жил.

И умер в ожиданьи жизни…

Т. Корбьер

Свершилось. Неожиданно рано. Александр, когда-то сын царяФилиппа, а теперь, согласно уверениям его самого (верить в которые признаногосударственной необходимостью), – сын Аполлона и, следовательно, полубог,неистовый македонец, позабывший в походах Македонию, человек, впервые в земнойистории попытавшийся создать мировую империю, созидатель и разрушитель, –тридцати трех лет от роду ушел из этого мира навсегда. Без сомнения, дляприближенных и окружающих это было громом с ясного неба, но ошеломление в такихслучаях не столь уж продолжительно – оно быстро улетучивается, едва подступаетсонм вопросов и проблем, с которыми нужно расправиться незамедлительно, –иначе они расправятся с тобой.

И по воде пошли круги от неожиданного камня…

Элогий первый

Луна над Вавилоном, желтая и грузная, тащится среди звезд,брюхатая, с заметным усилием, она ничуть не похожа на серебристую македонскуюЛуну. Впрочем, Птолемей Лаг, друг и ближайший соратник Ушедшего, начал ужезабывать, как выглядит Луна над ночными македонскими горами. Как и всеостальные. Слишком много пройдено, слишком огромны пространства, с которымипознакомились выходцы из маленькой страны. Слишком велика созданная империя.Поэтому никто из оставшихся не собирается выполнять волю Александра и расширятьимперию далее. Задача более реалистична – управиться с тем, что уже завоевано.А вернее, если совсем откровенно: как все это разделить. Разделить – это словоеще не произнесено, но оно неминуемо должно прозвучать, выводя из тупика. Всеэтого слова ждут, и никто не решается произнести его первым. И никто из тех,кто сейчас не спит, охваченный мучительными раздумьями. Они не знают, чтопервым произнести это слово решился Пролемей Лаг. Вот только что решился,наконец.

Наверное, в такие минуты седеют. Вполне вероятно. Только неон. Он просто решился первым разрубить узел. И чтобы избавиться от тягостнойнеопределенности. И потому что слишком хорошо знает мысли и побуждения всехостальных.

Старый македонский обычай, согласно которому наследникапрестола утверждает войсковое собрание, сподвижникам Ушедшего кажется теперьустаревшим патриархальным установлением полузабытой родины. За время походовони познакомились с другими методами наследования. Ни ребенок Александра, чтодолжен появиться на свет месяца через четыре, ни его мать Роксана не станутлюдьми, которым можно добровольно отдать богатое наследство. Какое отношение,если поразмыслить, имеют эта женщина и нерожденный ребенок к тяжким трудам посозданию империи? Поле принадлежит тому, кто старательно возделывал его.Поэтому Птолемей предложит завтра утром… нет, слово «разделить» так и не будетпроизнесено. Всего лишь расчленить империю на сатрапии и передать сатрапии вуправление военачальникам.

Конечно же, он прекрасно понимает, что пройдет совсемнемного времени и управители объявят себя владыками. Что вслед за этим ихвойска ринутся друг на друга и неминуемо завяжется долгая кровеобильнаянеразбериха, в которой в первую очередь погибнут никому уже не нужные и опасныеродные и наследники Александра. Что из того? Приличия будут соблюдены, тайныепомыслы удовлетворены, и главное – сохранена видимость благопристойности.Остальное – дело судьбы, на которую и ложится вся вина за будущую кровь…

Что касается его самого, он должен получить Египет, странубогатую и, что важнее, в силу географического положения более неприступную,чем, например, Фракия или Великая Фригия. Страну великих пирамид. Кромехолодного расчета, теплится в глубине души чисто детское желание владеть этиминеподвластными времени громадами, символизирующими величие государств. Итак,Египет.

И никаких попыток безгранично расширять будущее царство.Птолемей не без оснований уверен: сейчас, наверное, он – единственный, ктопонимает, что империя – штука недолговечная. Остальные еще не очнулись отвнушавшегося долгие годы Александром наваждения – мечты о власти над миром. Чтож, тем лучше. Пока будут кипеть бессмысленные страсти и схватки за власть надраспадающейся империй, он будет создавать Египет, каким хочет его видеть. Когдадругие спохватятся, будет поздно. Отказ от власти над миром вовсе не означает,что Египет замкнется в своих границах, как черепаха в панцире.

Итак, путь начертан, и с этой минуты по нему пройдетПтолемей Лаг, основатель династии Лагидов, Птолемей I Сотер – «спаситель»,получивший впоследствии от египтян этот титул за избавление их от тиранииАлександрова наместника. Начнет путь предок Клеопатры, будущий покровитель науки искусств, которому суждено превратить свою столицу в культурный центрэллинского мира, автор наиболее объективных воспоминаний об Александре. Это – вбудущем. Самый осторожный, изворотливый и трезво мыслящий из приближенныхАлександра. Это в прошлом, а сейчас, в настоящем, в коротком отрезкенеопределенности…

Сейчас это умный человек, которому горько. Он наметил и до мелочейпродумал все, что скажет завтра, так что теперь можно подумать и о своем, нолучше не думать. Хорошо бы забыть навсегда о том, как друг юношеских лет, чембольше было пройдено и завоевано, становился все более величественным,непогрешимым и жестоким, по пьяному капризу или из холодного расчета(именуемого льстецами – о, разумеется! – государственным умом) уничтожалбылых товарищей и казнил десятками македонских ветеранов, вся вина которыхзаключалась лишь в том, что они устали шагать или протестовали противтиранических замашек. О том, как все более чужим Александра становился родине ив конце концов отрекся от отца, провозгласив своим отцом Аполлона. Неужели завласть над миром обязательно надо платить такую цену? Тем более, что власть надмиром так и не обретена? Неужели он не понимал, что его жизнь давнопревратилась в тупое, бессмысленное движение вперед – и только? Может быть, ондавно перестал понимать, ради чего шагает, но остановиться уже не мог? Его бедыи поражения – беды и поражения его сподвижников… Неужели вся жизнь Птолемея –лишь ради того, чтобы прийти к власти над Египтом? И только? Для того живетчеловек?

Вопросов столько, что готова лопнуть голова, но инстинктсамосохранения останавливает потом опасных мыслей. Вино, булькая, наполняеттяжелую золотую чашу. К чему раздумье над загадочным путем чужой жизни, если тыне собираешься его повторять?