– Все хорошо, Дафф... Все о'кей... все о'кей. – Егоголос был добрым и успокаивал на расстоянии в три тысячи миль, и словно от егообъятий ее рыдания утихли. – Теперь он и дальше будет одерживать свои маленькиепобеды. Будут, конечно, в его жизни и неудачи, но похоже, что все будет хорошо.Ты дала ему то, что ему было нужно, и это самое лучшее, что ты могла ему дать.

Но она знала, что Мэтью и другие тоже многое ему дали, Далито, чего она никогда не могла бы дать. А она только лишь проявила мудрость,доверив им малыша.

– Спасибо тебе.

Он знал, что она подразумевает, и впервые за многие годы и унего на глаза навернулись слезы, и ему стоило большого усилия, чтобы сдержатьсяи не сказать, что любит ее.

Поездка в Диснейленд была очень успешной, и Барбаре и Дафнеона понравилась не меньше, чем Эндрю. Они осмотрели и другиедостопримечательности, побывали и на студии «Комсток», а во второй половине днявсегда плавали в бассейне. Две недели его пребывания пролетели быстро, и неуспели они оглянуться, как наступил последний день. Мать и сын сидели рядом убассейна и вели неторопливую беседу. В глазах Эндрю была грусть, когда онрассказывал Дафне о своих впечатлениях и говорил, что ему нравится Барбара.Дафна улыбалась, говорила, что он Барбаре тоже очень понравился, а потом Эндрюозадачил ее вопросом:

– Мама, а ты когда-нибудь будешь такая, как она?

– Что ты имеешь в виду? – Она даже не сразу нашлась,что ответить. Ей как-то не приходило в голову быть «как Барбара».

– Ну, у тебя будет кто-то, кто бы тебя любил?

Он познакомился с Томом и тоже полюбил его, «почти какМэтью» – что было у Эндрю высшей оценкой. Но вопрос он задал очень трудный.Дафна подумала, что еще недавно они не могли бы говорить об этом. Теперь припомощи жестов он мог гораздо лучше выражать свои мысли и мог прочесть по губампочти все. Теперь между ней и ее ребенком больше не было закрытых дверей – все онибыли открыты в Говарде людьми, которые его любили. Но, пока она на минуткузадумалась о них, Эндрю повторил вопрос.

– Я не знаю, Эндрю. Найти такого человека непросто. Эторедкость.

– Но прежде ведь ты находила.

– Да. – Глаза Дафны были задумчивы. – Твоего папу.

– И Джона.

Эндрю все еще был верен памяти своего друга, и Дафнакивнула: – Да.

– Я хотел бы иметь такого папу, как Мэтью.

– Правда?

Дафна ласково улыбнулась, ей было и грустно, и смешно. Какиебы она усилия ни прилагала, всегда было что-то, чего она ему не давала, что-то,чего она не могла выполнить. Теперь ему нужен был папа.

– А ты не думаешь, что мог бы быть счастлив только сомной? – Это был серьезный вопрос, и она внимательно наблюдала за его глазами ируками, когда он отвечал.

– Да. Но посмотри, как счастлива Барбара с Томом.

Дафна рассмеялась, он не отставал, но ведь у него было своемнение, причем твердое.

– Это непростое дело, Эндрю. Люди не влюбляются каждыйдень. Иногда это бывает только раз в жизни.

– Ты слишком много работаешь. – Он явно былраздосадован. – Никогда никуда не выходишь.

Как он, такой маленький, мог столько знать?

– Это потому, что я хочу закончить мою работу, чтобыпоскорее вернуться к тебе. – Этот аргумент его вроде бы успокоил, но, когда онипошли в дом обедать, Дафна все еще не переставала удивляться тому, что онсказал. Он начинал видеть ее такой, какой она на самом деле была, с ееопасениями, недостатками и достоинствами. Эндрю подрастал и мог не толькосамостоятельно летать на самолете. Он самостоятельно мыслил. И это наполнялоее, пожалуй, еще большей гордостью за него.

– А может, мне не нужен мужчина, какой есть у Барбары?– После обеда Дафна снова вернулась к теме, как бы пытаясь его убедить.

– Почему?

– У меня есть ты. – Она улыбнулась ему.

– Это глупо. Я же просто твой ребенок. – Он посмотрелна нее так, будто она и вправду ничего не понимала, и Дафна рассмеялась:

– Ты что такой упрямый?

Его явно смутили эти слова, и она сказала:

– Ничего. Давай-ка лучше собираться, а то опоздаем насамолет.

На этот раз прощание было нелегким. Они не знали, когдаувидятся снова. Эндрю прижался к ней, слезы текли по его лицу, а Дафна пыталасьего успокоить:

– Я обещаю, ты скоро опять прилетишь, мой золотой. Аесли я смогу, то сама прилечу на несколько дней к тебе.

– Но ты будешь очень занята на съемках. – Эта фразапрозвучала как стон.

– Я все-таки постараюсь, я правда постараюсь. И ты тожепостарайся... не грустить и хорошо проводи время со своими школьными друзьями.Подумай, сколько интересного ты им можешь рассказать.

Но ни Дафна, ни Эндрю не думали об этом, когда стюардессаВела его к самолету. Он вдруг снова стал мальчиком семи с половиной лет,которому плохо без мамы, а она чувствовала, что самую важную часть ее сущностиопять отрывают у нее от сердца. Как часто она испытывала эту боль, и все жекаждый раз переживала ее словно впервые.

Дафна смотрела невидящими глазами на самолет и плакала, иБарбара молча крепко обняла ее за плечи. Они неистово махали, когда самолетстал выруливать на полосу, но не знали, видел ли их Эндрю. На обратном пути обебыли молчаливы и печальны. Когда они приехали домой, Дафна ушла к себе вкомнату, и на этот раз не она звонила Мэтью, а он позвонил ей. По ее голосу онмоментально понял, в каком она настроении, он это предвидел и поэтому позвонил.

– Дафф, у тебя сейчас наверняка отвратительноенастроение, а?

Она улыбнулась сквозь слезы и кивнула:

– Да, в этот раз было тяжелее, чем когда-либо. Совсеминаче, чем когда я прощалась с ним в школе.

– А ты не забывай, что ведь и школа не навсегда.Наступит день, когда он вернется к тебе насовсем.

Она вытерла нос и глубоко вздохнула:

– Трудно себе представить, что этот день когда-нибудьнаступит.

– Наверняка наступит. И довольно скоро. А в ближайшиемесяцы ты будешь страшно занята на съемках.

– Уж лучше бы я не подписывала этот чертов контракт. Ябыла бы в Нью-Йорке, ближе к Эндрю.

Но они оба знали, что ее слова не вполне серьезны. Этоотчасти была реакция на его отъезд.

– Тогда поторопись, черт подери, чтобы поскореезакончить и вернуться домой. Я бы тоже против этого не возражал. Знаешь, тыединственный родитель, которому я могу пожаловаться.

Она засмеялась в трубку и легла на спину на кровать.