Дафна старалась не поддаваться влечению, которое испытывалак нему.

– Я начинаю серьезно подозревать, что все вы здесьсумасшедшие. – Она улыбнулась ему, стараясь сохранять маску равнодушия, но этоей не удалось. В нем была какая-то дьявольская привлекательность.

– Я мог бы тебе это сказать и раньше. Как тебепонравилась сцена?

– Первый дубль мне показался хорошим.

Дафна говорила это откровенно. Ей в самом деле показалось,что все в порядке.

– Нет. Говард был прав. Мне, надо было разозлиться, а яне смог. Мы переснимем это в конце дня, а после обеда начнем со сцены с Морин вее квартире.

Это была откровенная постельная сцена, и Дафна сконфузилась,хотя сама же написала ее. По сценарию она шла гораздо позже, и казалось, чтотрудно будет ее снимать сразу после первой, совершенно непоследовательно.

– Не бойся, детка. Ты же сама это написала.

Ее реакция его рассмешила.

– Я знаю. Но как это может быть вне контекста?

– Все снимается вне контекста. Мы просто снимаем сценуза сценой, по какому-то гениальному и непостижимому плану, составленному вголове у Говарда, а потом они режут все это, как спагетти, и соединяют заново,и что-то получается. Это трудно понять.

Но казалось, что его это особенно не волнует, что его большеинтересует Дафна, чем работа.

– Знаешь, Дафф, ты здорово поработала. Его глаза сноваласкали ее.

– Спасибо.

– Можно пригласить тебя на отвратительный столовскийобед?

Она хотела сказать ему, что собиралась обедать со своейассистенткой, а потом поняла, что Барбара бы, наверное, умерла от счастья весьобед просидеть рядом с Джастином Уэйкфилдом.

– Да, если я могу взять мою ассистентку.

– Конечно. Я пойду переоденусь. Через минуту вернусь.

Он исчез в своей гримерной, все еще держа в руке сигарету,которую Морин ему дала. Дафна задавалась вопросом, будет ли он курить ее сейчасили потом, а тем временем, позвонив Тому, вернулась Барбара.

– Я только что договорилась насчет обеда.

У Дафны был такой вид, словно она замышляла озорство.

– С кем?

– С Джастином. Ты не против?

Барбара открыла рот, и Дафна громко расхохоталась.

– Ты шутишь?

– Нисколько.

И едва она это произнесла, Джастин появился из своейгримерной, одетый в джинсы и теннисные туфли. Он все еще был в гриме и сзачесанными назад волосами. На этот раз Дафна узнала бы его, не то, что припервой встрече утром, и выглядел он почти так же привлекательно, как и в беломсвитере и замшевых брюках. – Дамы готовы?

Дафна кивнула, а Барбара просто смотрела как завороженная.Они пошли в огромное здание столовой, где оказались в окружении ковбоев ииндейцев, двух красоток южанок и целой армии немецких солдат, а также двухкарликов и толпы мальчиков.

Барбара посмотрела вокруг и засмеялась:

– Знаешь что? Это похоже на цирк!

И Джастин с Дафной тоже рассмеялись.

Они ели гамбургеры, черствые как камень, с кетчупом,напоминавшим красную краску, а потом Джастин принес им яблочный пирог и кофе.Затем они вернулись в павильон, и Джастин исчез в гримерной.

Барбара подвинула кресло поближе к Дафне и, пока они ждалиначала съемок, стала раздумывать о Джастине. Легко было заметить, что онпроявлял к Дафне интерес, но Барбара решила, что, кроме глаз, он ей не особеннопонравился. В нем было что-то инфантильное и эгоистичное, и она заметила, чтокаждый раз, когда они проходили мимо зеркала, он приглаживал волосы илисмотрелся. Это ее раздражало, но вместе с тем она безошибочно определила, чтоДафне он нравился.

Прежде чем она успела что-либо сказать Дафне, Джастинпоявился из своей гримерной в длинном белом халате с капюшоном и в сабо. В нембыло что-то красивое и таинственное, почти монашеское. Он снял капюшон, тряхнувкопной светлых волос, и улыбнулся. А через мгновение совсем сбросил халат ишагнул на площадку во всей красе своего стройного, мускулистого тела. Чуть позжена площадке появилась Морин Адамс в розовом атласном халате, сняла его ипрохаживалась обнаженная, в одной руке держа сценарий, а другой поправляяволосы. Но не Морин привлекала всеобщее внимание, а Джастин. Помимо егонесомненной физической красоты, в нем была невероятная притягательная,волнующая сила. Дафна старалась сохранять внешнее спокойствие, но она так давноне видела обнаженного мужчину, что была очарована его атлетической красотой.

– Я вынуждена признать, – сказала наконец Барбара, –что он выглядит в самом деле совершенно изумительно.

Барбара взглянула на свою работодательницу, но та не слышалаее. Она так уставилась на Джастина, что Барбара забеспокоилась. Но кто бы сталупрекать Дафну? Он просто был таким, каким был. Джастином Уэйкфилдом, королемэкрана.

Сцена, в которой он играл, была захватывающая, и черезнекоторое время Барбара и Дафна забыли, что он обнажен. Дафна сидела каквкопанная, наблюдая, как оживала написанная ею сцена. Он демонстрировал ее вовсем блеске, как дорогую парчовую ткань, и несколько раз у Дафны на глазахвыступали слезы. Сцена очаровала всех зрителей. Актер был не только красив, онбыл мастером своего дела. А потом, так же ловко, как сбросил, он накинул свойбелый купальный халат, покрыв голову капюшоном, и медленно повернулся к Дафне.Он выглядел старше, чем за обедом, и очень усталым, и очень искренним. Егобольшие зеленые глаза нашли ее, словно его интересовало прежде всего ее мнениеоб этом.

– Мне очень понравилось. Это было именно то, что яимела в виду, когда писала, а может, даже больше. Словно ты постиг то, о чем ядумала, но пошел глубже и дальше.

Казалось, он очень обрадовался ее высокой оценке.

– Так я и должен играть, Дафна. – Он говорил добрым имудрым тоном, и ей нравилось выражение его глаз в тот момент. – В этом исостоит актерское искусство.

Дафна кивнула, все еще будучи под впечатлением от его игры.Он в самом деле перенес ее книгу в жизнь.

– Спасибо тебе.

Картина намечалась сногсшибательная. И он былсногсшибательным мужчиной. И, всего лишь глядя на него, она уже чувствовалакакой-то глубокий внутренний трепет.

В течение следующей недели Дафна с полным восторгомнаблюдала за Джастином Уэйкфилдом, который плел вокруг нее свою магическуюпаутину. Они с Барбарой каждый день обедали с ним в столовой, и раз или два кним присоединялся еще кто-то, но было совершенно очевидно, что Джастин Уэйкфилджелает общения именно с Дафной. Они говорили о своей работе, ее замыслах поотдельным персонажам, осмыслении сюжета. Много говорили об «Апачи», и Джастин подчеркивал,что ее советы ежедневно помогали ему на съемках, что это именно она внесланечто новое, открыла в нем то, чего он сам раньше в себе не подозревал. – Это всамом деле твоя заслуга, Дафф. Они сидели на площадке и пили из одной банкиклубничную газировку, жуткую гадость, как оказалось, но в автомате осталосьтолько это, а оба умирали от жажды. День был жаркий, и они уже много часовнаходились на площадке.