критики реформ Горбачева, посылал четкий сигнал преданным партии людям о том, какую позицию она должна занимать в этих вопросах.

Если письмо Андреевой было направлено на то, чтобы подорвать Горбачева, то все провалилось. В то время как автор получил определенное признание среди сторонников жесткой линии, его публикация и лежащий в ее основе посыл были осуждены Горбачевым на последовательных заседаниях Политбюро, где он отчитывал Лигачева за его действия. Официальная газета КПСС «Правда» получила задание осудить письмо Андреевой в статье на первой полосе, опубликованной 5 апреля 1988 года. Вмешательство не могло произойти слишком рано; за три недели, прошедшие между публикацией в «Советской России» и статьей в «Правде», Лигачеву удалось поставить под сомнение идею гарантии необратимости перестройки.

На встречах, предшествовавших созыву 19-й Всесоюзной партийной конференции, Горбачев ясно дал понять, что конференция представляет собой критический рубеж в истории перестройки. Конференция, заявил Горбачев, должна рассматриваться как представляющая момент, когда «мы, наконец, перережем пуповину от командно-административной системы и от всего наследия сталинизма». «Особенно важно, — отметил Горбачев, — сказать это, учитывая «Ниночку» [Андрееву]. Она и другие, подобные ей, должны услышать это с трибуны. Слово «необратимый» становится устаревшим. Ребенок-перестройка уже родился. Перинатальный период закончился. Его дальнейшее развитие будет зависеть от чистоты пеленок и новизны его игрушек».

Основываясь на силе опровержения «Правды», позиции Горбачева в отношении гласности и перестройки стали массовыми как раз вовремя, чтобы повлиять на выборы делегатов 19-й Всесоюзной партийной конференции. Для участия в конференции были отобраны около 5000 делегатов, в том числе первый заместитель председателя Госстроя СССР. Борис Ельцин, опальный бывший член Президиума без права голоса, был избран делегатом от Карельской КПСС. Его споры с Горбачевым и Лигачевым по поводу медленных темпов реформ еще не были закончены.

Горбачев представляет свой план

После смерти Иосифа Сталина в 1953 году Георгий Маленков занял пост председателя Совета министров Советского Союза. Новый советский премьер быстро воспользовался привилегиями руководства, приказав построить поместье в Одинцовском районе Москвы на фундаменте здания XIX века. Известное как Ново-Огарево, поместье все еще строилось, когда в 1955 году Никита Хрущев отстранил Маленкова от власти.

Строительство, однако, продолжалось, и после завершения Ново-Огарево было передано государству для использования в качестве госдачи, или «государственной дачи», для государственных гостей, а также рабочего места для различных правительственных комитетов. В июне 1988 года Ново-Огарево было занято группой близких советников Михаила Горбачева с целью доработки повестки для 19-й Всесоюзной партийной конференции, а также вступительной речи Горбачева, которая должна была задать тон политике перестройки в будущем.

Жители Ново-Огарево были «кто есть кто» из советских инсайдеров — Анатолий Чернаев, главный советник Горбачева по внешней политике; Александр Яковлев, известный историк и советник Горбачева; Вадим Медведев, ведущий партийный идеолог и экономист; Анатолий Лукьянов, однокурсник Горбачева по юридическому факультету и ранее политический союзник; Георгий Шахназаров, сотрудник международного отдела Центрального комитета, выбранный Горбачевым в качестве штатного советника; и Иван Фролов с Валерием Болдиным, два из трех личных секретарей Горбачева. В дни и недели, предшествовавшие 19-й Всесоюзной партийной конференции, они установили 12-13-часовой рабочий день, начиная с 10 утра с прибытием Михаила Горбачева в помещение. Вместе они подготовили сотни страниц докладов о предполагаемых Горбачевым реформах советской политической системы, которые затем были направлены в Политбюро для рассмотрения и комментариев. В результате этого процесса возникла основа для речи, с которой Горбачев должен был выступить на конференции, одной из самых важных в его политической карьере и в истории Советского Союза.

Прежде чем можно было произнести речь, были проведены бюрократические процедуры, которые должны были выполняться многими из тех же людей, которых Горбачев стремился вытеснить. Горбачев открыл конференцию ровно в 10 утра, сообщив, что на ней присутствовал 4991 из 5000 делегатов, а затем председательствовал на выборах нового Президиума конференции из 112 человек. Затем Горбачев передал слово Егору Лигачеву, который выполнил оставшуюся часть бюрократической работы, были избраны дополнительные органы конференции, а повестка дня конференции и процедуры, которым необходимо следовать, были проголосованы и одобрены делегатами. Как только эти задачи были выполнены, Горбачев вернулся на трибуну.

Когда члены Центрального комитета сидели позади них, а со сцены на него сверху вниз смотрел лик Ленина, Горбачев повернулся лицом к вновь избранным делегатам конференции. «Мы сталкиваемся со многими сложными вопросами, — начал он. — Но какой из них является решающим? По мнению Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза, важнейшей задачей является реформирование нашей политической системы».

Конечно, такого согласия со стороны Центрального комитета не было, только слова его генерального секретаря, который готовил свою речь в уединении Ново-Огаревской дачи.

«Центральный комитет, — продолжал Горбачев, — изложил свою линию в тезисах конференции. Мы не собирались давать готовые ответы на все вопросы. Мы полагали, что в ходе обсуждения возникнут новые идеи и предложения, и что конференция примет их во внимание. Тогда его решения действительно стали бы коллективным достижением всей партии и народа».

«Мы» в этом отрывке на самом деле было «он» в единственном числе. Это был решающий момент для Горбачева. Он либо поднимется, либо упадет в зависимости от силы этой речи.

«Из этого следует, что политическая цель нашей конференции состоит в том, чтобы всесторонне и критически проанализировать период после апрельского пленума Центрального комитета 1985 года и 27-го съезда Коммунистической партии Советского Союза, обогатить стратегию и уточнить тактику наших изменений, а также определить пути, средства и методы, которые позволили бы обеспечить неуклонное продвижение и необратимость нашей перестройки, и делать это в духе ленинских традиций и со ссылкой на имеющийся опыт».

Затем Горбачев перешел к обсуждению вопросов, которые в первую очередь занимали умы большинства советских граждан, — улучшению снабжения продовольствием.

«Опыт показывает, — отметил Горбачев, — что кратчайший и наиболее надежный способ достижения желаемого объема производства продовольствия является повсеместное внедрение арендных соглашений и других эффективных норм организации и стимуляции труда. Это ключевой элемент нынешней аграрной политики.

Результаты, достигнутые коллективами, имеющими арендные или контрактные соглашения, доказали, что урожайность сельскохозяйственных культур и продуктивность животных могут быть повышены за относительно короткое время, что производительность труда может быть существенно увеличена, что потери могут быть сокращены, и что сельскохозяйственная продукция может быть хорошего качества. Именно этот опыт, товарищи, дает ответ на главный вопрос: как скоро страна сможет решить продовольственную проблему. Все зависит от того, насколько быстро мы сможем заинтересовать людей и продвинуть работу договорных и арендных коллективов, от того, насколько широко мы вовлечем фермеров в этот процесс и сделаем их настоящими хозяевами на ферме».

Далее генеральный секретарь затронул