полковнику Коннеллу, — но это не дает ему права обеспечивать уход и техническое обслуживание системы в изолированной части Советского Союза».

Израэлиту сказали, что перед отправкой системы КаргоСкан в Воткинск он и другие критически важные сотрудники Hughes пройдут специальный двухнедельный учебный курс, который позволит обучаемому человеку справиться «с 80–90 % проблем, которые могут возникнуть». Из-за изменений в расписании и политического давления, оказываемого на Sandia с целью развертывания КаргоСкана, курс подготовки специалистов был отменен. «Без этого курса, — отметил Израэлит, — надежное обслуживание системы не может быть гарантировано…, мы вводим потенциальный кошмар технического обслуживания в систему контроля выезда из главных ворот».

Другая проблема заключалась в документации для КаргоСкана — по словам Израэлита, поставщики, похоже, «не желали предоставлять какую-либо документацию, официальную или неофициальную, касающуюся рентгенографической части системы в режиме реального времени». Sandia говорила Hughes, что «предоставленной документации было достаточно». Но, только что пережив фиаско с документацией в DCC, Израэлит не был так уверен.

Не было никаких сомнений в том, что OSIA не выполнило предусмотренное договором требование о введении в эксплуатацию функционирующего объекта контроля в Воткинске к 1 декабря 1988 года. Оглядываясь назад, можно сказать, что эта цель всегда была слишком далекой, особенно учитывая тот факт, что США пытались превратить то, что было не более чем демонстрационной концепцией, в оперативную реальность, которая включала в себя развертывание интрузивных непроверенных технологий на секретном военно-промышленном объекте, расположенном в одном из самых отдаленных районов Советского Союза. То, что инспекторы по контролю, работая вместе со своими советскими коллегами, достигли столь многого за столь короткое время, было данью их совместной приверженности духу, если не букве, Договора о РСМД.

Для задержек, с которыми столкнулись в Воткинске, были законные причины, и почти все они находились вне контроля OSIA. Несмотря на всю нашу напряженную работу с момента вступления договора в силу, факт заключался в том, что, когда 1988 год перешел в 1989 год, инспекторы в Воткинске, казалось, проигрывали свою борьбу за эффективное выполнение положений Договора о РСМД.

Снимок

Оказалось, что российская погода была одной из самых больших угроз, с которыми столкнулись американские инспекторы в Воткинске. Когда мы впервые приехали в Воткинск летом 1988 года, нас встретила смесь жары и влажности, и больше всего нас беспокоили клещи и чистота нашей питьевой воды. Июль был отмечен сочетанием жары и дождей. Геология главных ворот не способствовала эффективному дренажу, что привело к болотообразным условиям по периметру завода, которые угрожали разрушением бетонной стены, ограждавшей территорию завода, и создавали неопределенную почву для инспекторов, которые патрулировали периметр завода дважды в день — каждый день. Мухи, комары и клещи процветали в этой среде, а инспекторы — нет. Когда июль перешел в август, солнечных дней стало меньше, чтобы компенсировать дожди, и Воткинск, как и вся Россия, оказался во власти страшной распутицы, или сезона грязи. Богатая почва вокруг Воткинска превратилась в тяжелое, липкое болото, которое было столь же всепроникающим, сколь и всеобъемлющим.

«Дождь и грязь на этой неделе абсолютно убедили меня в том, что нам нужно добавить еще одну секцию в здание постоянного контроля выезда из главных ворот, — писал полковник Коннелл в еженедельном отчете, отправленном в штаб-квартиру OSIA 6 августа 1988 года. — У нас повсюду грязь, и нам приходится подметать полы четыре или пять раз в день…без этого, я думаю, мы довольно быстро приведем в порядок остальную часть здания».

Дождь продолжал идти, и грязь становилась только хуже. Движение было борьбой. Грязь следовала за инспекторами повсюду, до такой степени, что мы воображали, что можем даже почувствовать ее вкус в еде, которую мы ели. «Нынешняя асфальтированная дорога настолько покрыта слоем грязи в несколько дюймов, что нет никаких свидетельств того, что дорога вообще заасфальтирована», — заметил Марк Су Ху, инженер из Sandia. Затем погода изменилась: 22 сентября выпал первый снег, а на следующий день лужи воды, скопившиеся по всему участку, замерзли. Инспекторы были проинформированы о том, что из-за проблем, связанных с программным обеспечением, DCC не будет отправлен до середины декабря. Джерри Портер попытался объяснить реальность этого решения своим боссам в Калифорнии: «Во временном здании нет отопления, крыша протекает, балка начинает пробивать пол в коридоре, водонагреватель не работает, а под ним стоит большое ведро для сбора протечек, а в туалете так холодно, что команда терпеть не может им пользоваться».

Однако первые заморозки в конце сентября принесли долгожданное облегчение от грязи. Но температура продолжала падать. К 21 октября землю уже покрыл снег. По словам Марка Су Ху, усиление мороза было очевидным. «Телефонные столбы и столбы забора, — заметил он, — отклонены от вертикали на целых 15 градусов».

Мы все видели зернистые фотографии, сделанные Рэймондом Ф. Смитом, исполняющим обязанности заместителя главы миссии посольства США в Москве в то время, во время его визита в Воткинск 4 и 5 февраля 1988 года (Смит впоследствии стал первым заместителем директора по международным переговорам OSIA); снег и тепло одетые люди были общей темой повсюду. Но смотреть на изображение — это одно, а испытать холод на себе — совсем другое. Американские инспекторы начали надевать зимнюю одежду, чтобы лучше справляться с ситуацией. Их советские коллеги на заводе смеялись над ними. «У вас хорошая осенняя одежда, — сказали они. — Но это не зимняя одежда. Вот увидите».

Когда октябрь сменился ноябрем, а ноябрь превратился в декабрь, открылась истинность слов Советов. «Погода в Воткинске в это время года, — написал Фред Кэмпбелл, представитель ESD, в отчете из своей штаб-квартиры, — настолько холодная, что может быть опасной. Если ESD пошлет другого представителя на замену мне, этот человек должен быть готов встретить холод так, как он или она никогда себе не представляли».

К началу декабря сильный холод побудил Дэвида Пирсона, ассистента врача из Hughes, подать запрос на «видеозапись гипотермии, обморожений и других медицинских проблем в холодном климате, чтобы я мог использовать их в обучающих мероприятиях по повышению осведомленности о здоровье по этим темам».

Задача установки технологически продвинутого инспекционного центра в удаленном зарубежном месте была достаточно сложной. Добавление экстремальных зимних условий сделало это еще более важным. На Воткинском заводе условия были жестокими. Инспекторы работали в сокращенные смены, устанавливая различное оборудование, используемое в процессе инспекции, прежде чем вернуться в отапливаемое сооружение для обогревания. Один из них получил легкое обморожение кончиков пальцев, несмотря на усилия Дэвида Пирсона. Советы были вынуждены использовать отбойный молоток с гидравлическим приводом, чтобы пробивать мерзлую почву, чтобы можно было вырыть ямы и залить