на потом. Так интереснее. Да и антураж для этого нужен соответствующий. Например, спальня с кроватью.

Эстет, тоже мне. Да я и не собиралась блузу расстегивать. Принесла бы из шкафа какой-нибудь комплект.

– Белое, – спокойно сказала я, хотя щеки продолжали гореть. Ну не упускать же шанс узнать что-то действительно важное об Алексе.

– Я так и думал, – кивнул он. – Все очень просто. В возрасте восьми лет в сиротских домах отбираются самые перспективные дети: умные, легко воспринимающие обучение, спортивные, психологически устойчивые. Там еще много факторов. Затем начинается жесткая муштра. Навыки преображений, актерское мастерство, боевая подготовка. А вот с четырнадцати вводят обучение разведдеятельности, чтобы в восемнадцать лет уже иметь готового агента на руках.

– Хм, – я пробежалась взглядом по мужчине. – А сейчас тебе сколько лет?

– Детка, что ты со мной делаешь? – наигранно трагично вздохнул Алекс. – Чтобы у тебя такого в ответ спросить? Ты уже целовалась?

– Конечно, – не моргнув глазом, ответила я. Баса точно пару раз в щечку благодарно чмокала.

– И с кем же? – вопрос, заданный угрожающим тоном, прошел по моему самолюбию мягкой пушистой лапкой.

– Да так, – я поспешно отвела глаза и напомнила: – Лет тебе сколько?

Только сейчас обратила внимание, как воздух стал значительно прохладнее. Редкие звезды уже светят на небе. А Варкос затихает.

– Тридцать три, – мягко улыбнулся Алекс, словно раскусил мою маленькую ложь. – На одиннадцать лет старше тебя.

– Подумаешь, – фыркнула я. – Тоже мне разница.

И, прежде чем я успела понять, что сказала, Алекс в два шага оказался у окна, легко подпрыгнул, опираясь на руки, и поцеловал опешившую меня. Пока я хлопала ресницами, он снова растворился в темноте, на прощание приказав идти спать.

И я пошла на негнущихся ногах. Пара минут удивленно смотрела на свою кровать, чтобы упасть на нее, схватить подушку и, прижав ее к лицу, завизжать. Конечно, от гнева на наглого типа.

На удивление, выспаться мне удалось на славу. Правда, с утра я уже успела себя снова накрутить. Даль-камень по-прежнему молчал. Друг неизвестно где, а подушку давлю с удовольствием. Карты оптимизма не прибавили. Все начало валиться из рук. Неудачно позавтракав яичницей, желток из которой теперь растекался по синей рубашке, я еще и чай себе на колени плеснула. И когда, спрашивается, могли постучать в дверь моего дома? Конечно же, в этот самый момент.

Я раздраженно поморщилась. Неужели Розалинда впервые пошатнула своей пьедестал исполнительности и педантичности, забыв ключи? Сейчас мне еще за неряшливый внешний вид прилетит. Нет, она ничего не скажет, но так посмотрит…

– Неожиданно, – проворчала я, разглядывая гостью. – Ганна, ты что забыла у меня в доме?

– Ну как же, – пухлые щечки чуть заметно порозовели. – Рик сказал, нельзя в отделении романы крутить. Так мы сейчас и не в отделении.

Я впервые оказалась в ситуации, когда за мной, то есть братом, так активно бегают. Джулиан вообще тщательно подбирал себе кандидатур для досуга, чтобы восторженных глупышек среди них не оказалось. Так она сама нашлась!

– Кхм, – прочистила горло я, порадовавшись своей привычке первым делом пить зелье для голоса с утра, – Ганна, ты очень милая девушка. – Судя по заблестевшим от радости глазам, вступление было не самым удачным. – Но не в моем вкусе. Извини.

– А если я знаю, где сейчас находится Бастиан Ваштабр? – прищурилась она.

– То тебе очень повезло, – в тон ей пропела я.

Недолго думая, я шагнула вперед, захлопнула входную дверь и, сжав ее локоть, потащила упирающуюся девушку в отделение. Хоть мы и разных комплекций, сил мне придавала злость. Придумала тоже, шантажировать меня Басом! Да ее лучше не Старшему, а постановщику сдам. Потом даже принесу ей пару яблок, пока она будет в лазарете лежать.

Дежурный при виде нашей парочки звонко щелкнул челюстью. А нечего зевать на посту. Сухо попросила его связаться с начальством, и побыстрее.

Затолкав Ганну в наш кабинет, я только обратила внимание, что вместо сапог на мне домашние туфли. Хорошо, что мужские. Да и внешний вид оставляет желать лучшего. Даже китель забыла.

Рик с Луизой ввалились в кабинет с выпученными глазами.

– Джу! – напарница уперла руки в бока и стала похода на быка, собирающегося проткнуть глупого человечка. – Что с тобой случилось? Что за вид?

– Что за срочность? – поддержал ее Рик, вытирая след от зубного порошка с щеки.

Ну я им и рассказала о визите Ганны, сейчас съежившейся на моем стуле.

– Вот ты глупая! – Рик в сердцах ударил кулаком по столу. – Ты хоть понимаешь, что за такое можешь вылететь с работы с позором. В то время как мы раскрываем преступления, ты покрываешь бандитов, выуживая свою выгоду.

– Никого я не покрываю, – пискнула девушка, втягивая голову в плечи. – Думала хоть так Джулиан согласится на свидание со мной сходить. Но я бы все равно рассказала.

Старший прибыл хоть и самым последним из вызываемых, но самым злым. Как он орал… Патрульные в соседнем здании молились, должно быть.

– Так где Бастиан? – торопливо спросила я, пока начальство переводило дух.

– Это все из-за той девицы, – робко начала Ганна. – Ну, которая вешалась на Джулиана перед отделением. – Хотелось мне сказать, что девиц было две, но Рик чуть заметно качнул головой, перехватив мой взгляд. – Я вчера расстроенная была. Решила зайти в кабак. Может, кто-то захотел бы познакомиться. – Мда, нашла место для поиска жениха. Они когда протрезвеют, сбегут быстрее ветра. – И тут увидела ее. В компании такого высокомерного молодого человека. Я честно хотела ее подловить на отношения с другими мужчинами и сдать Джулиану. Пошла за ними. – Я прикрыла глаза. Шпионка недоделанная. Без подстраховки, без оружия, без магии. – Они зашли в дом дальше по улице. Решила покараулить, когда они либо выключат свет и лягут спать, либо покинут дом. Где-то через полчаса подъехала карета, из которой вывели связанного Бастиана Ваштабра. Я-то в лицо его хорошо знаю. У меня дома афиша, подписанная им, висит. Я стояла за углом забора, поэтому меня им видно не было. Но разговор я слышала. Там крепкий такой большой мужчина сказал, что это гость и обращаться с ним нужно бережно. Хотя бы пока с Экстером не переговорят.