которые сейчас у меня не хватает времени, и, возможно, ума, чтобы заняться ими самой. Например: вода из источника Санта-Каталина обладает исключительными свойствами, мы могли бы разливать ее в бутылки и продавать. В перспективе можно было бы построить здесь санаторий, чтобы приезжали сюда принимать лечебные ванны. Манантьялес превратится в город здоровья и счастья».

С каждой репетицией речь становилась более выразительной, более романтической.

«С тех пор как я живу здесь, мы научили грамоте более тысячи детей. Они уже выросли, завели свои семьи, нарожали детей. Как истинные хозяева открывают лавки, гостиницы, извозчичьи конторы по всей провинции, возделывают землю, но этого недостаточно. Нам нужно заведение, которое готовило бы учителей. Смесь испанской и индейской крови дает чудесный результат. Сами по себе индейцы суровы, замкнуты и подозрительны, но зато обладают потрясающим психологическим чутьем и с готовностью приходят на помощь друг другу. Колонисты, конечно, активны, но слишком тщеславны, чтобы сблизиться с индейцами. И те и другие прекрасно дополняют друг друга в условиях нашего климата и на такой высоте. Переезжайте к нам, мистер Толланд. Давайте откроем колледж и медицинскую школу и превратим Манантьялес в город здоровья. Давайте строить будущее, чтобы наш город стал примером и моделью для всех провинций в Чили и в Андах».

Это была речь, которую ей уже никогда не произнести.

С сожалением вздохнув, она поднялась, вернула «крысиный список» на место, в чемодан мистера Бристоу, и приказала подать ей лошадь. Надев черную испанскую шляпу и приколов красную розу на лацкан, она поскакала в город, в больницу, где на час заперлась с доктором Мартинесом. По окончании беседы миссис Уикершем велела ему приобрести гроб, рассчитанный на мужчину ростом около шести футов и спрятать на территории больницы в самом дальнем домике, предназначенном для инфекционных больных. После этого ей хоть и стало спокойнее, но в голосе, движениях появилась какая-то резкость и решительность. Покинув доктора, она отправилась к начальнице приюта, и из окна ее кабинета увидела, как мистер Толланд со своей бригадой трудится на строительстве новой прачечной. Сестра Джеронима, заметив ее взгляд, и начала рассказывать, что дон Хаиме увеличил высоту подставок под лохани, и девушки больше не мучаются от болей в спине, а еще уменьшил высоту столов для кружевниц («У него просто нюх на то, какой должна быть высота!»), но миссис Уикершем остановила ее ради разговора о более серьезных вещах.

В «Фонде» постояльцам объявили, что ужин сдвигается на девять тридцать. Миссис Уикершем одевалась в этот раз тщательнее, чем обычно, и платье выбрала белое, которое мало кто из ее гостей видел раньше. В нем она была, когда президент страны вручал ей орден (его она тоже надела, как и опаловые серьги). Ее близкие друзья (если бы таковые имелись) поняли бы, что такая неуместная «парадность» свидетельствует об упадке духа, а орден на груди – проявление настоящего отчаяния.

Мистера Толланда она усадила напротив себя, на дальнем конце стола, между финским ботаником и его женой, и время от времени ее взгляд останавливался на нем, словно был из другого мира. На десерт гостям подали шампанское, которое привез мистер Бристоу, и после шампанского разговор за столом оживился. Толланд и его финские соседи что-то увлеченно обсуждали.

– О чем это вы беседуете, молодые люди? – обратилась она к ним, прервав скучную беседу со знаменитым географом из Германии, который сидел справа от нее.

– У доктора и миссис Тихонен, – объяснил Джон, – возникла прекрасная идея насчет того, какие деревья лучше высадить в долине. Они дадут мне список и схему рассадки.

Это прозвучало так воодушевленно, что все сидевшие за столом на миг замолчали, а потом немецкий географ зааплодировал.

– Да-да! Это великолепно – сажать деревья!

Тихонены аплодировали. Аплодировали все, за исключением миссис Уикершем.

Доктор Стрелов продолжил:

– Выращивание растений – вот что отделяет человека от животного. Животное не знает, что есть прошлое и будущее, что когда-то погибнет. Мы умрем, но сады будут по-прежнему цвести. Посадка деревьев – это самое альтруистическое из всего, что мы делаем, самое искреннее проявление веры даже в сравнении с продолжением рода. Доктор Тихонен, давайте завтра выйдем в долину, и вы покажете нам будущие рощи и леса, которых мы никогда и не увидим.

Все снова зааплодировали.

– Однако, миссис Уикершем, вы должны сделать нечто большее, чем высадить деревья в долине. Вы должны основать город.

– Как?

– В долине, в пяти милях отсюда, новый город! В научном труде, которым я занимался всю свою жизнь, описаны условия для существования человека: для развития его тела, ума, – а также для развития промышленности. У вас здесь очень мало дождей, но есть горячие и холодные источники. Большой город тут не выживет: сельскохозяйственные ресурсы чрезвычайно ограниченны, – но у вас есть прекрасные возможности развивать все, что касается интеллекта человека. Я сейчас как наяву вижу университет, больницу, медицинский колледж и несколько гостиниц, а также концертный зал и театр. Люди с побережья начнут приезжать сюда, чтобы пополнить свой духовный багаж. Там, в пяти милях вниз по долине. Я покажу вам это место завтра. Вы много сделали здесь, в Манантьялесе, миссис Уикершем. Теперь пришло время сделать гораздо более значительное там.

Подняв бокалы, гости разразились одобрительными криками.

– Как мы назовем этот город света и здоровья? Боюсь, что миссис Уикершем слишком скромна, чтобы назвать его своим именем. Давайте назовем его по имени Афины – Атенас. Я передам в дар университету свою библиотеку.

– А я – коллекцию растений, собранную в Андах! – крикнул доктор Тихонен.

– А я прямо сейчас даю пять тысяч долларов на это дело, – сказал горный инженер, сидевший по левую руку от миссис Уикершем.

Все это время она сидела, вцепившись в кромку стола, наконец поднялась и объявила без улыбки на лице:

– Кофе нам подадут в клубную комнату, леди и джентльмены.

Холод в ее голосе остудил эйфорию, владевшую компанией. Все переглянулись, как дети, которым сделали выговор. Миссис Уикершем вышла из комнаты, высоко подняв голову и опустив глаза, а когда кофе разнесли, тихо сказала Эшли:

– Нам необходимо увидеться с вами на крыше после полуночи: мне нужно кое-что вам сказать.

И после короткой внутренней борьбы обратилась к гостям:

– Я хочу поблагодарить доктора Стрелова и доктора Тихонена за прекрасные планы, которые они изложили, и вас всех тоже – за поддержку, которую вы им оказали.

Она хотела что-то добавить, но не смогла.

На крыше, сделав по глотку рома, они несколько минут сидели молча, но Эшли чувствовал, как в