– Джина, – Дерик крепче сжимает мою руку и пересаживается на край кровати.

– Дело не в этом. Я уверен, что ты бы никогда не навредила ребёнку. Ты могла пострадать сама. Это тоже для меня важно. Я хочу, чтобы вы оба чувствовали себя хорошо.

– Но всё же в порядке…

– Джина, – настойчиво перебивает он.

– Хорошо. Я поняла. Где ребёнок?

– Скоро принесут сюда. Тебе дали возможность немного отдохнуть, – мягко сообщает Дерик.

– Хорошо. А эти истерички ещё здесь? – спрашивая, бросаю взгляд на дверь.

– Увы, да.

– Выгони их. Никого не хочу сегодня видеть. Они шумные и достали меня, пока я была в родильной. У меня от них жутко болит голова, – прошу я.

– С радостью.

Дерик поднимается и выходит из палаты. Откидываюсь на подушки и касаюсь своего, теперь уже не такого большого, живота. Он словно сдулся, и это так непривычно. Меня успокаивало, когда я его гладила, теперь буду гладить кого-то ещё.

Я чувствую себя странно. Спокойно. Даже слишком спокойно. У меня нет страхов, будто я что-то не смогу в этой жизни. Я пережила роды, значит, мне всё по плечу. Надеюсь, судьба не подкинет пару пируэтов и даст мне немного отдохнуть.

Дерик возвращается вместе с педиатром, люлькой и ребёнком. Глаза Дерика светятся теплом, когда он смотрит на малыша. Он не может сдержать улыбку, и это сладкой болью укалывает сердце. Я ещё никогда не видела его таким мягким, как сейчас. Никогда не видела, чтобы он боялся чего-то так, как взять на руки сына. Но он берёт его, спрашивая постоянно, правильно ли держит, почему тот кряхтит, и что с ним происходит. Даже о том, как его кормить и нужно ли, вообще, его кормить, что вызывает у меня тихий смех. В ответ я получаю обиженный взгляд.

– Итак, Реджина, я покажу вам, как прикладывать ребёнка к груди. Сначала будет не так много молока, но в будущем его станет больше. Даже если этого не произойдёт, то сейчас существует множество качественных смесей, и я буду каждый день приезжать к вам, чтобы взвешивать ребёнка и следить за его состоянием.

Киваю и впервые беру ребёнка на руки. Он уже не такой сине-фиолетовый, каким мне казался. Он маленький и розовенький. У него пухлые щёчки и чёрный пушок на голове. Он явно похож на Дерика. Практически его копия. Касаюсь пальцем маленького, вздёрнутого носика, и сын открывает глазки. Они тёмные, странного цвета. То ли синего, то ли мутно-серого.

– Он не такой страшненький, каким я его представлял.

Поворачиваю голову к Дерику, наклонившемуся к нам.

– О-о-о, да, он маленький мужчина, – шепчу. – Он прекрасен, Дерик.

– Твоя копия.

– Да ладно? А цвет волос, овал лица, подбородок, тебе ни о чём не говорят? – усмехаюсь я.

Щёки Дерика вспыхивают. Он смущён. Боже, Дерик смущён. Это надо отметить красной датой в календаре.

– Вернёмся к кормлению?

Киваю на предложение врача.

Пока она объясняет мне теорию, которую я уже сотню раз читала, всё равно слушаю внимательно. Не я одна, к слову.

– Ты же не будешь здесь стоять, пока я буду обнажаться? – спрашиваю, бросая на Дерика взгляд, когда меня просят опустить вырез плеча сорочки.

– Напомню, что когда был зачат этот ребёнок, я видел куда больше. Так что посмотрю.

Издаю тихий стон. Мы переходим границы дружеских отношений, не так ли? Ведь моя грудь и так налилась, как перезрелый арбуз, так ещё её и увидит Дерик. Удивительно, но теперь я тоже смущена, хотя, действительно, когда-то, его язык намного лучше знал мои соски, чем я сама.

Не хочу устраивать разборки прямо перед врачом, поэтому обнажаю грудь, и мне показывают, как ребёнок должен лежать при кормлении. Обучение довольно сложная вещь, потому что ребёнок явно недоволен, что ему суют под нос что-то инородное. Да я бы тоже на его месте не была рада. Но через несколько минут его крика и моих мучений, он всё же обхватывает мой сосок, отчего я вздрагиваю. Чёрт, это странно. А ещё страннее, что все на меня пялятся, как будто я здесь мастер-класс показываю. Нет, это последний раз, когда произойдёт что-то подобное. Достаточно уже наглядных примеров.

Дальше мне показывают, как необходимо мыть ребёнка, протирать его, мазать кремами и рассказывают, чем обрабатывать пупок. Длительное пребывание на ногах в моём состоянии выбивает из колеи. Я, едва передвигая ногами, дохожу до постели, когда Дерик берёт на руки ребёнка, а врач оставляет нас.

– Ты обсуждала с Клаудией наём няни? – тихо спрашивает Дерик.

– Да. Мне она не нужна. Немного отдохну, и всё будет в порядке. За ним не так и сложно ухаживать, – фыркаю я. Никакой няни. Я сама.

– Джина, тебе будет сложно одной…

– Не начинай, я справлюсь. Я же его родила, так почему, думаешь, не найду силы на него?

Дерик поджимает губы и тяжело вздыхает.

– Нужно дать ему имя. Нельзя его всегда называть только ребёнком. Имя. Какое-то имя, – шепчет он.

– Фернандо, – говорю я.

Дерик поднимает на меня взгляд.

– Фернандо?

– Да, я выбрала его. Оно соответствует королевской традиции Альоры. И сокращённо я буду звать его Нандо, – поясняю, пожимая плечами.

– И ты выбрала его без обсуждения со мной?

– Прости, не хотела тебя отвлекать тебя от дел. Ты поругаться хочешь из-за имени? – спрашивая, зло прищуриваюсь.

– Нет. Я удивлён, что ты вспомнила о традиции и приняла её. Ты говорила, что не хочешь, чтобы он шёл по моим стопам, и я думал, выберешь что-то американское, отличное от наших.

– Ты всегда думаешь обо мне так плохо?

– Джина…

– Дерик, я не забыла. Это твой сын. Я, как и говорила, сделаю всё, чтобы вы были ближе друг к другу. А также не могу отрицать того факта, что он может выбрать Альору и твою жизнь. Но решит он это, когда достигнет совершеннолетия. Лишать его этой возможности я не хочу и не буду. Он часть тебя, поэтому его будут звать Фернандо, – решительно произношу.

– Хорошо. Фернандо Альорский. Будущий кронпринц Альоры, в данный момент он просто принц, – произносит Дерик и улыбается мне. Ладно, с этим разобрались. Уже продвинулись на километр. Меня радует, что Дерик не возмущался по поводу моего выбора, а принял его. Большего дать я им не могу. Также прослежу, чтобы никто не смел давить на моего сына в выборе будущего. Он будет свободен от трона, если захочет.

Подавляю зевок.

– Ты была очень храброй, Джина.

Смотрю на Дерика, сидящего с сыном на руках в кресле.

– Это всего лишь роды.

– Нет, я читал, что женщины в этот период орут, как сумасшедшие. Я тоже слышал крик, но это была Инга, а не ты. Ты же сохраняла спокойствие и даже не пикнула.