– Что это? – без особого интереса спросила Ран.

– Мокуроку. Список всех наших родственников с обеих сторон. Здесь указан их возраст и степень родства. Мокуроку – взаимный подарок жениха и невесты.

Ран выпрямилась:

– Я не дарила тебе никаких мокуроку!

– И я тебе не дарил, – согласился я. – Это так считается: взаимный подарок. На самом деле его составили мой отец и сенсей Ясухиро. Они потратили столько времени, сколько не тратят на перепись шпилек жен и наложниц в замке князя. Адский труд, да? Мы будем хранить список на семейном алтаре.

Устыдившись, что пользуюсь реликвией не по назначению, я отнес список в угол спальни и положил на тумбочку. Вернувшись обратно, я снова полез за пазуху, но уже не за бумагой. Плечо болело, я начал его растирать.

– Что там? – спросила Ран. – Синяк?

Интереса в ее голосе не прибавилось.

– Ага, – я кивнул. – И связки растянуты.

– Подрался? Поднял тяжесть? Перед свадьбой?!

В вопросах ясно звучал упрек.

– Это все Ясухиро Цуиёши, – стал оправдываться я. – Он, кстати, наш родственник, можешь посмотреть в списке…

– Без списка знаю! – огрызнулась Ран.

Сразу по возвращении с Эдзоти сын сенсея начал звать меня «младшим братом», а моего отца «почтенным дядюшкой». Сенсей, и тот пару раз назвал меня «дорогим племянником». Это впрочем, не мешало обоим на каждом занятии скручивать беднягу Рэйдена на манер морской раковины, сгибать в три погибели и награждать пинками и тумаками. Пока я охал да стонал, добрые родичи взваливали мне на спину непомерный груз советов и поучений.

– Он показывал освобождение от захвата за одежду. Я держал, он освобождался. Бедное мое плечо! Спина тоже бедная, я все время падал…

– Покажи!

– Я держу или ты?

– Я!

Она ухватила меня за кимоно на груди. Пальцы Ран оказались неожиданно цепкими. Я перехватил ее кулачок, слегка хлопнув по нему.

– Сперва вот так…

Я повернулся к ней боком. Подался назад, выпрямляя Ран локоть и растягивая руку.

– Дальше так…

Я забрал ее руку под мышку своей свободной руки. Приналег, стараясь не повредить связки. Рука моей жены была выкручена в достаточной степени, чтобы причинять ей лишнюю боль.

– А я так! – возразила Ран.

Она крутанулась на ложе, оказавшись ко мне спиной. Давление на локоть и плечо ослабло, я едва не выпустил ее кулак. Пришлось схватить за запястье; точнее, перехватить.

– А я так…

Взять на удушение не получилось. Ран ударила меня затылком. Понадобилась немалая ловкость, чтобы избежать этого. Хорош бы я был с разбитым носом!

– А я так!

Мне удалось повалить ее. Ноги Ран взметнулись вверх, моя собственная шея угодила в прочный, весьма неприятный захват.

– А я так…

Все-таки я тяжелее, чем она. Тяжелее и сильнее. Привстав, я оторвал Ран от ложа. Чувствуя, что начинаю злиться, слегка постучал узкой девичьей спиной о тюфяк, застеленный чистой простыней. Раз, другой, третий.

Интересно, что сейчас думают мои родители? Вряд ли отца с матушкой можно удивить шумом, доносящимся из спальни молодоженов. В их-то годы, с их-то жизненным опытом?!

Уверен, нам это удалось.

– А я так! – просипела Ран.

Меня дернули. Предполагалось, что я упаду рядом с ложем. Во время боя, говорит сенсей Ясухиро, вы не поднимаетесь до уровня ваших ожиданий, но опускаетесь до уровня ваших умений. Короче, я упал прямо на Ран. Пояс ее распустился во время схватки, одежды сбились, разошлись: и верхнее кимоно, и нижнее.

– …что ты делаешь?..

Дальше все получилось наиобычнейшим образом, словно мы были женаты лет десять, не меньше. За ночь мы сражались еще трижды. Сам себе удивляюсь.

* * *

Утром отец задержался перед тем, как уйти на службу. Отвел меня на задний двор, показал пару новых приемов – из тех, какие освоил в додзё своего отца, еще в бытность моей юной бабушкой. Ну, вы поняли. Сказал: пригодится. Сказал: результат тебя обрадует.

Кажется, он что-то знал.

Когда отец ушел, я подскочил на месте, услышав гром выстрела. Думал, отец немедленно вернется – нет, ушел и ушел. Из дома выбежала матушка, глянула на небо: гроза, что ли? За матушкой топталась встревоженная О-Сузу. Жестом я показал им, что все в порядке, можно не тревожиться, вздрогнул от второго выстрела – и побежал на задний двор.

– Места маловато, – упрекнула меня Ран, перезаряжая хинава-дзю. – Разве это стрельба? Это так, пальцем тыкать. Надо что-то придумать.

У чучела, которое я обычно хлестал плетьми и бил палкой, была разворочена голова. Из дыр наружу торчала солома. Мелкие соломинки кружились в воздухе, словно издеваясь надо мной.

– Ты каждое утро стреляешь? – спросил я.

Ран потупилась:

– Стараюсь.

– Традиция?

– Традиция.

– По женской линии?

– По женской. А что?

– Соседи, – объяснил я.

О родителях и служанке я решил не вспоминать.

– Привыкнут, – отмахнулась Ран.

Вряд ли, вздохнул я. И был неправ: соседи привыкли. А что им оставалось? Когда Ран узнала, что по кварталу побежали сплетни, унижающие мое – нет, вы поняли? мое!!! – достоинство, она навестила злоязыких, желая принести им свои извинения. Вместе с извинениями Ран принесла ружье.

Сплетни заглохли.

____________________________

[1] Мон – медная монета. Один золотой рё составляли четыре тысячи монов.

1

Черный веер

– О! Хвала небесам! Это то, что нужно!

Из лавки, где торговали веерами, вылетел суетливый карлик: торс и голова взрослого мужчины, кривые ноги золотушного ребенка. Кинулся наперерез, заступил дорогу:

– Господин! Прошу прощения!

– Я тороплюсь, – неприветливо откликнулся я.

– Я не отниму у вас много времени! – он говорил со мной, но взгляд его пожирал Широно. – Веер, господин! Веер вашего слуги!

– Что такое с веером моего слуги?

– Я дам вам за него хорошую цену!

– Этот веер не продается, – уведомил я.

И жестом отстранил торговца. Я надеялся, что он все поймет и угомонится. Не тут-то было!

– У меня есть покупатель, господин! Покупатель на этот веер! Я хозяин лавки! Мы оба не останемся в накладе, уверяю вас…