Роуз бросила на меня быстрый взгляд.

– Мне очень жаль, но…

Я негромко вымолвила:

– Останься, пожалуйста.

И снова в её глазах промелькнуло выражение, которое я не смогла определить днем. Не смогла и сейчас. Сосредоточенно закусив губу – и это мне было знакомо – она кивнула, встряхнув волосами:

– Хорошо.

И если у нас обеих и были какие-то сомнения, то за победным воплем Маризы мы их не расслышали.

Темная сторона омрачает все. Будущее в том, что невозможно увидеть будущее.[125].

Мариза не отлипала от Роуз до десяти вечера. Несколько раз я пыталась вызволить гостью, но она со смехом отмахивалась от меня: «Не паникуй, мамочка, нам интересно». И да, им действительно было интересно. Я давно не видела свою дочь такой оживлённой, такой воодушевлённой. Вопросы сыпались из неё непрерывной пунктирной линией, внимательно выслушав ответ, она тут же спрашивала снова. В какой-то момент она утащила Роуз в детскую: показывать рисунки, альбомы, записи. Я улыбнулась своим мыслям: в них мешались печаль и радость. Приготовила легкий ужин: салат из томатов и базилика, запечённая цветная капуста. За едой в основном говорила Мариза – взбудораженная, она едва могла усидеть спокойно на месте и то и дело принималась что-то рассказывать с набитым ртом. Отправить в постель ее удалось лишь после того, как Роуз дала твердое обещание, что завтра заедет снова. Зная своего ребёнка, я предполагала, что проснётся она на рассвете и подорванная будет носиться в предвкушении, не в силах угомониться, но сейчас она уснула быстро, хоть и беспокойно, продолжая бормотать что-то во сне.

Я вернулась в гостиную. Роуз, стоя спиной ко мне, рассматривала фотографии на фальшивой каминной полке. Я подошла к ней, встала рядом.

– Это твоя мама? – она показала на старый снимок. Мне десять, я похожа на лохматого пуделя, улыбающегося во весь рот. Элена и Джек за моей спиной, ужасно, до рези в глазах, молодые.

– Угу. Жаль, мне не достались её волосы.

– Зато досталась улыбка. Ты похожа на маму. А Мариза похожа на тебя.

– Она тебя совсем заболтала.

– Это же в радость. В какой-то момент достигаешь такой точки развития, что становится необходимым делиться с кем-то опытом, иначе – пустота.

– Ты сейчас прямо как мастер Йода. «Всегда делись тем, чему ты научился»

– Точно. «Всегда есть два, не больше, не меньше. Мастер и ученик».

– Не люблю этот фильм.

– Да пребудет с тобой сила, женщина, как можно не любить «Звездные войны»?

– Достаточно того, что мне приходится его смотреть с периодичностью раз в три месяца. Мои братья обожают это кино, каждый раз как мы собираемся вместе у кого-нибудь из них дома, в какой-то момент оказывается, что мы в очередной раз следим за приключениями юного нетерпеливого падавана.

– У тебя красивые братья.

«И совсем не похожие на тебя». Я знала, что наша семья вызывает удивление, но мне не хотелось сейчас пускаться в объяснение причудливых переплетений фамильного древа.

– Да. Красивые сильные старшие братья. Веришь, меня ни разу не дразнили в школе?

Она рассмеялась.

– Ещё бы.

– Посидишь ещё? У меня где-то была бутылка вина, правда я не умею его открывать, но если…

– Я умею открывать вино. Тащи сюда.

Разлив по бокалам прохладное шардоне, мы прихватили бутылку и уютно устроились на диване, забравшись на него с ногами.

– Мариза рассказала, что вы в Лос-Анджелесе недавно.

«Мариза явно рассказала не только это»

– Да, около года. Продала старый дом в Мэйне, перебралась сюда, поближе к братьям.

«Пожалуйста, не расспрашивай меня дальше»

– Ты похожа на дикобраза.

– Что, прости?

– Распушила иголки и приготовилась обороняться. Я не собираюсь трясти из тебя резюме, если ты не хочешь об этом говорить.

Резко выдохнув – и когда только успела задержать дыхание? – кивнула с благодарностью:

– Спасибо. Не обижайся. Я не то, что не хочу, просто…

– Не можешь?

– Не могу.

– А ты знаешь, что твоей дочери это необходимо?

– Что?

– Разговоры об отце.

Мое сердце кто-то взял ледяными руками и перевернул. Я чувствовала, что оно теперь стоит не на своем месте, и выпирая из ребер, требует восстановить порядок.

– Ева, это не моё дело, и я не собираюсь раздавать непрошенные советы.

– Но?

– Никаких но.

– Она тебе рассказывала о… – имя давалось мне с трудом, запретное и любимое, – о Лукасе?

На Роуз я не смотрела, не хотела видеть в её лице жалость.

– Да. Очень много. Ничего такого, просто воспоминания ребенка. Где были, что делали, папа говорил то, учил этому. Ей хочется с кем-то делиться, и если это не будешь ты, то это может привести к неприятным последствиям, понимаешь, о чём я?

Конечно, я понимала. Каждый человек: большой или маленький, нуждается в ощущении, что у него есть кто-то, кому можно поведать всё. Это – одна из базовых потребностей. Если мой ребенок не будет доверять мне, он будет доверять кому-то другому, и нечестный человек может воспользоваться её искренностью и доверчивостью в своих целях. Воспользоваться Маризой. Почему мне потребовался посторонний наблюдатель, чтобы я смогла осознать столь очевидную вещь?

Я смогла не расплакаться. Чёрт знает, что творится со мной в последнее время. Нервы ни к черту, глаза на мокром месте по малейшему поводу. Надо проверить гормоны.

– Хочешь, я уйду сейчас?

– Нет, – мой голос был слегка хриплым, но в целом нормальным. Не хватало ещё начать рыдать у Роуз на плече и рассказывать печальную историю своей жизни. – Прости, что втянули тебя в эти дебри. И спасибо. Мне давно надо было это понять.

– Если вы не совершили ни единой ошибки, проигрываете вы. В другую игру вы должны играть. – процитировала она вместо ответа.

Я хмыкнула. В любой неловкой ситуации обращаться к классике – это и мой метод:

– Восемьсот лет ты обучал джедаев. Советы давать продолжаешь тем, кто обучается?

– Многое узнать ты еще можешь, мой старый падаван. Это только начало.[126] Так и быть, я прощаю тебя за то, что ты не любишь «Звездные войны». Главное, что ты их знаешь.