– Даже и не подумаю. Почему ты сопротивляешься, моя овечка?

– Не называй меня так. Это пренебрежительно. – я говорила с карманом на его груди, руками неосознанно лаская спину: у Майка была красивая, жилистая спина. В моей фразе не было серьезной обиды, скорее капризное надувание щек балованной девочки, мнящей себя взрослой, а в действительности такой не являющейся, и я не думала, что Майк вообще отреагирует на эту фразу, но он вдруг замер. Приподняв мое лицо за подбородок, поймал взгляд.

– Никогда не смей так думать и говорить. Я не пренебрегаю тобой.

– Я просто пошути…

Он не дал мне договорить, склонил своё лицо к моему, коснулся ртом рта.

Я знала, что должна быть стойкой, но губы мои уже приоткрылись, зовущие, жаждущие. Его поцелуй был таким, как мне запомнилось и мечталось: напористым, медленным. Я позволила себе закрыть глаза, растворяясь в ощущениях, растворяясь в нём. Мгновение, еще одно мгновение, а потом я оттолкну его, высвобожусь, прогоню.

– Я пытаюсь тебе дозвониться уже полчаса, но ты, как обычно не берешь трубку! Мы идём сегодня куда-нибудь или…ой.

Глория. Мы договаривались закрыться на час раньше, пройтись по магазинам, выбрать ей новые туфли. Совсем забыла об этом.

Сообразив, что до сих пор стою в объятиях Майка, я неловко выпуталась, стремительно соображая, как лучше поступить. Расширившиеся от изумления глаза подруги явственно говорили, что любые оправдания бессмысленны, она всё видела и сделала выводы.

Майк пришел в движение первым. Протянув руку, представился:

– Майк.

– Ааа, я Глория, – запнувшись, представилась девушка. – Подруга Евы.

– Очень приятно, Глория. Я уже ухожу. Хорошей вам прогулки, дамы.

Приобняв меня, он негромко проговорил мне в ухо:

– В восемь вечера в баре отеля Marriott, если не придёшь, то в девять буду у твоего дома, познакомишь меня с дочерью.

И ушел, оставив меня один на один с изнывающей от любопытства хищницей.

– Глория, ты всё неправильно поняла…

– Даже не думай.

– Это не то, что ты могла подумать…

– Рассказывай.

– Да тут совершенно…

– Всё. По. Порядку. Немедленно.

Я подняла ладони. Ок, сдаюсь, но я должна была попытаться.

– Пойдём. Расскажу тебе всё по дороге.

То, что хочет женщина, является реакцией. [131]

Я не оправдываю себя – для этого я слишком честна, а может быть, высокомерна. Я знала все правильные слова, знала, как надо поступить. Это было неправильное начало, перетекающее в неправильную середину и конец у всего этого тоже будет неправильный и принесёт много боли. Это я тоже знала.

Но всё равно пошла.

Бьянка как-то странно на меня посмотрела, когда я привезла ей Маризу.

– Прости, что так внезапно и без предупреждения, если я нарушила ваши планы, я всё еще могу позвонить миссис Фитцпатрик…

– Нет, никакой миссис Фитцпатрик, даже не начинай, Ева. – Бьянка сбросила с себя задумчивость. – Давай, детка, беги к Бренде, она в своей комнате, – это Маризе. – У тебя свидание? – а это мне.

– Да. – я не стала отпираться, прозрачно же как день, какого чёрта я вдруг накрашена и нацепила облегающие штаны.

– Такое, которое может плавно перетечь в…?

Я сморщила нос. Бьянка такая Бьянка.

– Ну-у, я специально надела штаны, чтобы придать себе твердости духа…

Она расхохоталась:

– Есть такой бородатый анекдот про то, чем отличаются женские брюки от мужских, знаешь?

– Нет, и чем же?

– В мужские засовывают ноги, а в женские – руки!

– Сама виновата, не надо было спрашивать.

– Да ты ли не рада? Я вот рада за тебя. Кто он?

– Редкостный мудак, – откровенно выпалила я.

– О-о, – протянула она, – обаятельный, как демон?

– Хуже.

– Совершенно неподходящий?

– По всем параметрам.

– Мозги как каша от одного его взгляда?

– Натуральная овсянка.

– В такие моменты я искренне сожалею, что уже замужем. – Бьянка покосилась на дверь. – Познакомишь нас?

– Ни в коем случае, – со всевозможной искренностью ответила я.

* * *

Майк ждал меня в отдельной кабинке, и потому, что он так ловко устроил все, чтобы нам даже в многолюдном месте остаться наедине, я кипела от негодования, пока шла за официантом.

Майк поднялся навстречу, обнимать не пытался, протянул руку. Я знала, что выгляжу слишком напряженной, знала, что он отметил это. На столе уже было вино и блюда, и моё раздражение оттого, что он выбрал заранее, только усилилось.

– Я могла бы захотеть что-то другое.

Он не поддался на провокацию, спокойно кивнул. – Я позову официанта.

Чувствуя себя капризным ребенком, я выпалила: – Не надо!

Он отодвинул стул, подождал, пока я сяду. В животе у меня предательски заурчало. Я сама вряд ли бы выбрала лучше – осознание этого факта не улучшило моего настроения, но разложенная на тарелках еда была такой красивой, что я не удержалась и, стянув с блюда тартинку, проглотила, почти не жуя.

– Вкусно. – Поколебавшись, потянулась за второй. Иногда лучше жевать, чем говорить. Мамушка Скарлетт вряд ли одобрила бы скорость, с какой я уничтожила салат и приступила к рыбе. Все это время Майк наблюдал за мной со сдержанной улыбкой.

– Наверняка весь день голодная проходила.

– Угу. С утра только кофе. Не было аппетита.

«Из-за тебя»

– Ешь. Сразу станешь добрей.

– Что?

– Ты стервенеешь, когда голодна или устала, я еще в ДиСи заметил.

Аппетит мгновенно пропал. Посмотрев на ни в чем не повинную вилку с кусочком семги так, как будто она была источником моих несчастий, я отодвинула тарелку в сторону.

– Майк, какую игру ты ведешь? Ты же знаешь, что я не хотела приходить.

Он разлил вино, откинувшись на спинку стула, закурил. На меня до сих пор это зрелище действовало безотказно, и я с трудом отвела взгляд, чтобы чувствовать себя безопасней.

– Что сказала обо мне твоя подруга?

– Я говорила не об этом.

– И всё-таки. Ответь.

Я пожала плечами. Ну раз ты так хочешь…

– Хороший экземпляр, надо брать. Глорию не трудно поразить.