В более состоятельных семьях существовало стремление ограничить число детей ради экономии денег: и те факты, которые во II веке до н. э. приводит Полибий для Греции, конечно же справедливы и для Рима. В Греции основной причиной исчезновения высших слоев общества стало желание родителей обеспечить своим детям такой же уровень жизни, какой был у них, и многие семьи намеренно ограничивались рождением – или, по крайней мере, воспитанием – одного-двух детей. Если же после болезни или тягот войны эти дети умирали, родители понимали, какую глупость они совершили, но было уже поздно. Август, как мы видели, считал, вслед за древними спартанцами, что в нормальной семье должно быть трое или более детей, и стремился с помощью специальных законов убедить в этом свой народ.

Естественно было бы ожидать, что в обществе, где внебрачные половые связи были обычным явлением, должны были существовать более убедительные доказательства незаконнорожденного статуса детей, чем сатирические поэмы. Плиний рассказывает нам о двойняшках, которые были похожи на разных отцов, и к тому же не римлян. Он же поведал нам о древнем способе установления отцовства, который существовал у вымершего племени пселлов в Северной Африке. Новорожденных детей оставляли в том месте, где было много змей, и если змеи, учуяв их запах, уползали прочь, то эти дети считались законнорожденными, если же змеи их кусали, то они объявлялись внебрачными.

В Египте сохранились папирусы, в которых рассказывается о незаконнорожденных детях, в том числе и в семьях римской аристократии. Макробий поведал нам замечательную историю о том, как в Рим из провинции приехал мужчина, так сильно похожий на Августа, что по городу поползли слухи, что это его сын. Когда Август спросил мужчину, случалось ли его матери бывать в Риме, тот, не смущаясь, ответил: «Нет, но мой отец там бывал». Истории о сыновьях, которые ничем не напоминали своего отца, но были поразительно похожи на гладиатора или какого-нибудь еще более немыслимого человека, были любимой темой сатириков. До нас дошла эпиграмма, в которой Марциал рассказывает об отце семерых сыновей, каждый из которых был точной копией одного из слуг этого дома!

По мнению Овидия – но не Вергилия, конечно, – Дидона была беременна, когда Эней ее покинул; а после смерти Цезаря царица Египта Клеопатра хвасталась – вероятно, без всяких на то оснований, – что отцом ее сына Цезариона был Юлий Цезарь, и даже не пыталась скрыть тот факт, что все ее последующие дети родились от Антония, то есть были внебрачными.

Если женщина из приличной семьи носила ребенка, зачатого от любовника, то ее муж иногда предпочитал скрыть этот факт и даже хвастался своим отцовством. В сатирах Ювенала есть грубый, но смешной рассказ о том, как клиент заявлял, что, благодаря его помощи хозяин-импотент стал отцом трех детей. Иначе бы ему пришлось развестись с женой, которая должна была после этого вернуться в семью своих родителей, и, если бы там не настояли на аборте, ей пришлось бы бросить своего ребенка сразу же после его рождения, как это сделал Август с ребенком своей внучки.

В Абонутейхе, что в Пафлагонии, во II веке н. э. жил знаменитый шарлатан Александр Золотое Бедро. Лукиан утверждает, что «многие женщины хвастались, будто имели от него детей, а их мужья подтверждали, что это действительно так».

В королевских, аристократических и церковных кругах со времен Средневековья до XVIII века незаконнорожденные дети были обычным явлением и позором не считались; поэтому на первый взгляд кажется удивительным, что в тесном аристократическом кругу Римской республики и ранней империи почти не осталось сведений о незаконнорожденных детях. Прокурорам в суде и сплетникам на улицах доставляло огромное удовольствие порочить происхождение своих оппонентов или жертв; но их чаще всего обвиняли в низком происхождении, а вовсе не в том, что они родились вне брака. Про кого-то говорили, что «одним его прадедом был отпущенник, который занимался изготовлением веревок в деревне около Фурии, а вторым – уроженец Африки, сначала продававший там духи, а потом хлеб; такую историю рассказывал Антоний об Октавиане, будущем императоре Августе» (Светоний. Жизнь божественного Августа).

Во время революции появились самозванцы, которые утверждали, что они потомки выдающихся людей: Л. Эквит, выдававший себя за сына Тиберия Гракха, был избран трибуном и убит в 100 году до н. э.; Ц. Аматий, называвший себя сыном младшего Мария и казненный в 44 году до н. э. В империи тоже время от времени появлялись выскочки или самозванцы. В Галлии во время мятежа 69–70 годов появился человек, который называл себя Юлием Сабином из Линьона и утверждал, что по линии прабабушки происходит от самого Юлия Цезаря. Другой самозванец выдавал себя за распутного Нимфидия Сабина, префекта преторианской гвардии в последние годы правления Нерона, который, по его утверждению, был сыном Гая Калигулы. И как мы уже рассказывали, в начале III века н. э. матери Элагобала и Александра Севера утверждали (вероятно, без оснований, но с большой гордостью), что их сыновья – незаконнорожденные отпрыски Каракаллы.

Один французский ученый, обладавший богатым воображением, Ж. Каркопино, написал книгу в 79 страниц под названием «Бастард Адриана». Она посвящена Л. Ционию Коммоду (Элию Цезарю), которого, к всеобщему удивлению, Адриан усыновил и которому удалось прожить после этого два года и чей сын, Л. Ционий Коммод (Л. Вер) правил вместе с М. Аврелием с 161 года до своей смерти в 169 году. Древние авторы не меньше нас удивлялись, почему Адриан усыновил Элия Цезаря. Они объясняли это тем, что он был очень красив, а Адриан питал слабость к красивым юношам. Если бы в Риме запахло скандалом, римские писатели ни за что бы его не пропустили; к тому же невозможно поверить, чтобы тот факт, что Адриан был не только любовником Элия Цезаря, но и его отцом, можно было сохранить в тайне в течение двух тысяч лет!

Утверждения о том, что человек родился от матери из выдающейся семьи, – которые гораздо легче опровергнуть, – были, естественно, более редкими. Самозванец, выдававший себя за сына добродетельной Октавии, которого за это сослали на галеры, вовсе не обвинял ее в прелюбодеянии; он утверждал, что из-за того, что он родился очень слабеньким, его сразу же отдали в семью крестьян, заменив, вероятно, на Марцелла, который, таким образом, является подкидышем.

При старой форме брака молодая жена с самого начала становилась собственностью своего мужа. Но в конце республики женщины уже вступали в свободный брак и оставались во власти своего отца; такую дочь называли filia famila uxor. И вправду, до II века н. э. капризный отец имел право по собственной инициативе забрать свою дочь из семьи, разведя с мужем против ее воли. Однако в целом это не было реальной угрозой для супругов.

Молодую жену по-прежнему называли puella – молодая женщина; во времена республики ее не величали матерью семейства, если она не выходила замуж по древнему обычаю и не подчинялась власти мужа. В «Эпиталамиуме» Катулл очень мило описывает, как молодая жена беспокоится, удастся ли ей удержать при себе мужа, которого будут обольщать красивые безнравственные кокетки, положившие на него глаз.