— Миссис Маккен, вы можете ходить?

— Да, я могу ходить.

— Вы можете пользоваться обеими руками?

— Да.

— Они одинаково сильны?

— Да.

— Вы можете пошевелить левой рукой?

— Да.

— Вы можете пошевелить правой рукой?

— Да.

— Они одинаково сильны?

— Да.

Однажды, покончив с вопросами, я наполнил шприц ледяной водой и брызнул ею в ушной канал миссис Маккен. Как и ожидалось, ее глаза начали двигаться характерным образом. Примерно через минуту я возобновил «атаку»:

— Как вы себя чувствуете, миссис Маккен?

— Ну, у меня болит ухо. Холодно.

— Что-нибудь еще? Как насчет ваших рук? Вы можете пошевелить руками?

— Конечно.

— Вы можете ходить?

— Да, я могу ходить.

— Вы можете пользоваться обеими руками? Они одинаково сильны?

— Да, они одинаково сильны.

«О чем болтают эти итальянские ученые?» — подумал я. Однако по дороге домой я догадался, в чем дело. Кажется, я прыснул водой не в то ухо! (Холодная вода в левом ухе и теплая вода в правом ухе заставляют глаза медленно дрейфовать влево и резко прыгать вправо. И наоборот. Такие вещи путают многие врачи — по крайней мере, я. Выходит, я случайно провел контрольный эксперимент первым!)

На следующий день мы повторили эксперимент на другом ухе.

— Миссис Маккен, как дела?

— Хорошо.

— Вы можете ходить?

— Конечно.

— Вы можете пользоваться правой рукой?

— Да.

— Вы можете пользоваться левой рукой?

— Да.

— Они одинаково сильны?

— Да.

После нистагма я снова спросил:

— Как вы себя чувствуете?

— Мне холодно в ухе.

— Как насчет ваших рук? Вы можете использовать свои руки?

— Нет, — ответила она, — моя левая рука парализована.

Хотя после инсульта прошло уже три недели, она произнесла это слово впервые.

— Миссис Маккен, как долго вы были парализованы?

— О, все эти дни, — сказала она.

Это было невероятно: хотя миссис Маккен упорно отрицала свой паралич каждый раз, когда я к ней приходил, воспоминания о неудачных попытках пошевелить рукой отложились где-то в мозге. Холодная вода подействовала как «сыворотка правды»: она разблокировала доступ к подавленным воспоминаниям и помогла им проникнуть в сознание.

Через полчаса я вернулся в палату и спросил:

— Вы можете пользоваться руками?

— Нет, моя левая рука парализована.

Хотя нистагм давно прекратился, миссис Маккен по-прежнему осознавала, что парализована.

Двенадцать часов спустя к ней заглянул мой аспирант:

— Вы помните доктора Рамачандрана?

— О да! Это индийский доктор.

— И что он сделал?

— Он набрал в шприц ледяную воду и прыснул ее в мое левое ухо, и это было больно.

— Что-нибудь еще?

— Ну, на нем был галстук со снимком мозга.

И правда, в тот день на мне был галстук с томограммой. Очевидно, ее память на детали не пострадала.

— О чем он вас спрашивал?

— Он спросил меня, могу ли я пользоваться обеими руками.

— И что вы ему ответили?

— Я ответила, что у меня все в порядке.

Итак, теперь она отрицала, что признала паралич. Мы как будто создали две отдельные личности с взаимной амнезией: миссис Маккен с холодной водой, которая признавала паралич, и миссис Маккен без холодной воды, которая категорически его отрицала!

Наблюдая за двумя миссис Маккен, я вспомнил противоречивый клинический синдром, известный под названием «расстройство множественной личности» и увековеченный в художественной литературе в образах доктора Джекила и мистер Хайда. Я говорю «противоречивый», ибо большинство моих более прагматичных коллег отказываются верить, что синдром вообще существует, и, вероятно, считают его просто сложной формой «притворства». Однако поведение миссис Маккен не оставляло сомнений, что такая частичная изоляция одной личности от другой действительно возможна, хотя они и занимают одно тело.

Вернемся к нашему генералу в командном пункте. С помощью этой аналогии я показал, что в левом полушарии существует некий механизм обеспечения когерентности — генерал, — который отвергает аномалии, позволяет создавать единую систему убеждений и в значительной степени отвечает за целостность и стабильность «Я». Но что, если человек столкнется с несколькими аномалиями, которые не соответствуют его первоначальной системе убеждений, но тем не менее согласуются друг с другом? Подобно мыльным пузырям, они могут слиться в новую систему убеждений, изолированную от предыдущей сюжетной линии, и тем самым привести к возникновению множественных личностей. Вероятно, балканизация лучше гражданской войны. Честно говоря, мне абсолютно непонятно нежелание когнитивных психологов признавать реальность сего феномена, особенно учитывая тот факт, что даже обычные люди время от времени испытывают нечто подобное. Мне вспоминается сон, в котором кто-то рассказал мне очень забавную шутку и я смеялся от души, — выходит, во время сна во мне должны были существовать как минимум два взаимно амнезических Рамачандрана. На мой взгляд, это отличное доказательство правдоподобия множественных личностей[92].

Остается вопрос: почему холодная вода оказала такое чудодейственное воздействие на миссис Маккен? По-видимому, она «возбуждает» правое полушарие. Известно, что вестибулярный нерв связан с вестибулярной корой в правой теменной доле, а также с другими отделами правого полушария. При активации этих цепей пациент начинает обращать внимание на левую сторону и замечает, что левая рука не двигается. Итог: больной признает, что парализован.

Данная интерпретация, по всей вероятности, правильная (по крайней мере частично), но я хотел бы рассмотреть альтернативную гипотезу, согласно которой это явление каким-то образом связано с фазой быстрого сна. Люди проводят треть своей жизни во сне, и 25 процентов этого времени их глаза быстро двигаются. Именно в фазе быстрого сна человек видит яркие, эмоциональные сновидения, в которых часто сталкивается с неприятными, тревожащими фактами о себе. Выходит, и при орошении уха холодной водой, и в фазе быстрого сна не только наблюдаются заметные движения глаз, но и проникновение в сознание неприятных, запрещенных воспоминаний. Совпадение? Едва ли. Фрейд считал, что во сне мы получаем доступ к материалу, который обычно подвергается цензуре. Возникает вопрос: не происходит ли нечто подобное при стимуляции ледяной водой? Вернемся к нашему генералу, который сейчас сидит в своей спальне и потягивает коньяк. Теперь у него есть время неторопливо обдумать донесение, которое ему подал один разведчик в 5.55 утра. Пожалуй, эти размышления соответствуют тому, что мы называем сновидением. Если материал имеет смысл, он может включить его в свой план сражений на следующий день. Если он не имеет смысла или слишком тревожный, он запихнет его в ящик стола и попытается забыть о нем. Вероятно, именно поэтому мы не можем вспомнить бо́льшую часть наших снов. Лично я полагаю, что вестибулярная стимуляция, вызванная холодной водой, частично активирует ту же нейронную сеть, которая отвечает за фазу быстрого сна. Это позволяет больному вскрыть неприятные, тревожные факты о себе, — включая паралич, — которые в бодрствующем состоянии обычно подавляются.