Что это было? Буря? Нет… В глубине души Мила понимала, что вызвало все эти разрушения.

– Простите, – сдавленно прошептала она, вцепившись в Ашера. На этот раз она искала защиты. Этот взрыв – в нем была виновата она. Цето медленно отошел от Райи и посмотрел на нее, пытаясь понять, все ли с ней в порядке. Тариэль помогал подняться Заку, которого оглушил удар.

Что это было? – проворчал Пан, а Мим громко фыркнула.

Никто ничего не сказал. Ашер шагнул вперед и щелчком пальцев убрал дым.

– Можешь считать, что тебе повезло: я оказался недостаточно быстрым, иначе ты не скоро поднялся бы на ноги, брат, – прошипел Ашер, и Элариан рассмеялся, поднимаясь с пола и вытирая кровь в уголке рта. Его меч уже исчез, и Элариан небрежной походкой направился к Миле. Его улыбка превратилась в ухмылку, а лицо приобрело выражение, которое ей совсем не нравилось и от которого ее пробирала дрожь. Снова и снова в ее мыслях раздавался один и тот же вопрос: что она сделала? Что вообще произошло?

Элариан многозначительно посмотрел на нее.

– Ты вернулась не такой, какой ушла. Саива высвободила твою силу, и теперь ее ничто не ограничивает. Все, что спало в тебе, теперь бодрствует. И то, что случилось сейчас, – лишь малая часть.

– Не сходи с ума. Это ничего не изменило.

– Напротив. Элариан прав.

– Не случилось ничего, чего мы не хотели бы. В конце концов, уже во время тренировок мы хотели высвободить твою силу и научить тебя владеть ею, – произнес Ашер, расхаживая перед Милой взад-вперед.

Они укрылись в своей комнате уже несколько часов назад, и с тех пор он пытался успокоить Милу. Каждому из них сейчас нужно было немного личного пространства и некоторое время, чтобы все обдумать. Но Ашер, кажется, считал, будто нет никаких оснований сдаваться или терять мужество.

Или надежду.

Не желая ее терять, он цеплялся за нее изо всех сил. Существует какой-то способ со всем этим справиться, и они его найдут.

– Ты был там, ты видел меня… видел, что я причинила им вред.

– С ними все в порядке! Элариан нарывался, он сам виноват. Если бы ты этого не сделала, поколотить его пришлось бы мне.

– Он сделал это из лучших побуждений.

– В этом не было необходимости.

– Ты такой упрямый! – возмутилась Мила, и эта вспышка гнева заставила Ашера ухмыльнуться. Она обхватила голову руками, и тогда Ашер подошел к ней поближе и обнял ее.

– Что нам теперь делать? – тихо спросила она. – Придется навсегда остаться здесь?

– Навсегда – это слишком долго. Не думаю, что это настолько затянется.

– Как ты можешь говорить так спокойно! – Мила недоверчиво покачала головой.

– Завтра мы придумаем план, что делать дальше. Сегодня нам нужно успокоиться. Мы через многое прошли.

Ашер чувствовал себя противоречиво. С одной стороны, он говорил правду, с другой – он был бы рад как можно скорее найти альтернативный выход. Иное решение. Но также он отчетливо понимал, что сейчас у него вряд ли что-либо получится. Для этого все они слишком израненные и уставшие.

– Мы справимся. Вместе. Слышишь? – Мила не ответила. При этом он отчетливо ощутил, что она крепче прижалась к нему, и ему достаточно было сосредоточиться, чтобы почувствовать силу, которая жила внутри ее и больше не была спящей.

Мила была могущественна. Но его удивляло не это. Об этом они догадывались. С какой стати что-то должно измениться теперь, когда они получили окончательное подтверждение. Нет. Ашер не отдаст Милу.

Никогда.

Он долго обнимал ее, уговаривая успокоиться, целовал ее и пытался объяснить ей, как дорога она для него. Распахнув крылья, он укрыл их ими, коснулся губами ее щеки, ее висков, снова и снова шепча одни и те же слова:

– Я люблю тебя.

Было тихо.

Ашер крепко спал. Трудные испытания последних часов утомили его сильнее, чем он хотел признавать. Он лежал, равномерно дыша, а вот Мила не могла найти покоя.

Поэтому она встала как можно тише и на цыпочках прокралась к двери. Она вышла в центральный зал, порадовавшись, что никто этого не заметил. Принялась неугомонно ходить кругами, пытаясь разобраться в собственных мыслях, снова и снова прислушиваясь, не проснулся ли кто-то. Миле казалось, что ей нужно начать с самого начала и вспомнить все по порядку. Возможно, она что-то упускала.

С тех пор как она себя помнила, она видела Серых. В какой-то момент она поняла, что это означает. Мила осознавала, что они скоро умрут, но не знала, когда именно. Вместо того чтобы, приехав в Прагу, избавиться от своего проклятья или получить какие-то ответы, она нашла лишь новые вопросы. Она была аномалией, видящей души. Она видела смерть. Ее нить судьбы была черной, ее кровь была золотой, ее мир был серым. Она ощущала внутри свою силу – как нечто холодное и живое. Она могла создавать дым и туман, но не могла контролировать то, что таилось в ней.

Вздохнув, она остановилась, глубоко вздохнула и открыла глаза.

Ей стоит вернуться в комнату и успокоиться.

Но вместо этого она направилась в другую сторону. Поддавшись неожиданному порыву, она постучала в дверь и, услышав приглушенное «Входите!», зашла внутрь.

Зак и Тариэль выжидательно смотрели на нее. Оба лежали на своих кроватях на спине – но не спали.

– Не могли бы вы отвести меня к Рахели? – выпалила она, и в то же мгновение оба вскочили.

– Ты умом тронулась? – Зак едва не сорвался на крик.

Тариэль остался неожиданно спокойным.

– Зачем?

– Ты это у нее спрашиваешь? Да какая разница зачем!

– Мы можем поговорить с ней и попытаться найти решение.

Зак рассмеялся еще до того, как она договорила.

– Найти решение. С помощью Рахели. Когда-то и я бы поверил, что это возможно. – Он смеялся все громче, словно не в силах был остановиться, и Мила почувствовала, как горят щеки.

– Мила, это не сработает, – поддержал друга Тариэль.

– А что с остальным Советом? – В душе Милы нарастало отчаяние. Она подошла ближе к Тариэлю и Заку, которые теперь встали со своих кроватей.

– Нет. – Тариэль покачал головой. – Они никогда не отступятся от того, что приказали мне. А Рахель… Думаю, она будет до конца пытаться использовать твой дар в своих целях.

– Никто из них не станет нам помогать, никто не изменит своего мнения, – пояснил Зак.

– Но с тобой это сработало. – Мила посмотрела в глаза Тариэлю.

– Как ты знаешь, мне самому потребовалось слишком много времени, чтобы изменить мнение.