Нервозность висела в воздухе. Людей в масках на улицах с каждым днем становилось все больше, и держаться друг от друга они старались подальше. От случайно кашлянувшего шарахались в сторону.

— Поймала себя на том, что нажимаю кнопку в лифте костяшкой пальца, — сказала я Славе по пути в клуб. — Интересно, это пройдет?

— Не знаю, — он пожал плечами. — Но вообще, думаю, очень многое изменится. Для тех, кто все это переживет.

— Звучит не слишком обнадеживающе, — поежилась я.

— Зато реалистично. Испанкой сто лет назад полмиллиарда переболело, а умерло, по разным данным, от семнадцати до ста миллионов. Вчера как раз читал об этом.

Вместо двух утренних групп обнаружилась всего одна. Инструктор другой сидела на карантине. Да и на степ желающих набралось человек десять.

— По всему залу распределяйтесь, девочки, — командовала тренерша. — Подальше друг от друга. Вон там на подоконнике санитайзер. Степы поставили — руки обработали. За лицо себя не хватать. Пот вытирать только полотенцем. На худой конец предплечьем. Чихать и кашлять тоже в предплечье, не в ладонь. Все поняли? Тогда поехали.

Не знаю, как у других, а у меня моментально зачесался нос, лоб и запершило в горле. Хотя першило каждой раз с того момента, как только надевала маску. И глаза слезились. В зале-то я ее, конечно, сняла, а першило все равно. Видимо, на нервной почве. Страшно было подумать, сколько у людей вылезет всякой психосоматики, пока не закончится пандемия. Да и потом. Особенно у таких нестабильных вроде меня.

На тренажеры я не пошла. Как-то вдруг после нездоровой атмосферы в зале ярко всплыли Славины слова о том, что фиг знает, кто ими пользовался до тебя. Проходя через зал, заметила девушку на эллипсоиде — в маске и в перчатках. Желание физкультуриться пропало напрочь. Лучше уж и правда дома. Коврик, гантели, эспандер и фитбол у меня были, бодибар и степ-платформу можно через интернет заказать. Хотя за степ соседи снизу убьют, это точно.

— Руки помыл? — вредным тоном пробурчала я в маску, когда мы со Славой шли к стойке администратора.

— Помыл. И ядом протер. Пара недель — и будут, как лапы у черепахи, никакой крем не спасет.

Девушка за стойкой забрала мою гостевую карточку и снова начала уговаривать купить абонемент со скидкой.

— А вы разве не закрываетесь с двадцать шестого? — уточнил Слава.

— Это еще не точно, — занервничала та.

— Точно, — он открыл сайт администрации с уже подписанным постановлением губернатора и сунул ей под нос.

— Ну… это же не навсегда. А абонемент останется.

— Да нет, спасибо, — отказалась я. — Всего доброго.

Мы зашли перекусить все в то же кафе «На парах», чтобы не возвращаться домой. Без душа после тренировки было неуютно, казалось, от меня разит потом, но решила, что переживу. И рассказала Славе, как ела здесь паровой омлет в то утро, когда сбежала от него.

— Да, кто знал, что вот так все обернется, — философски заметил он. — Кстати, ты куда сейчас? А то у меня встреча через сорок минут.

— В «Мегу-Парнас». Доеду. На метро, а там автобус ходит.

— Какое, к свиньям, метро? — возмутился Слава и достал из кошелька тысячную купюру. — Вызывай такси.

— Слав, ну что за дела?

— Я сказал, вызывай такси, — он повысил голос и достал телефон. — Ладно, сам вызову. Ну вот, через десять минут будет. И попробуй только обратно на метро поехать.

— Слав, ну ёлки, — я начала заводиться. — Мне из «Меги» на Ленинский проспект, какое такси!

— Обыкновенное, — передо мной на столе оказались еще две купюры. — Не заставляй меня ехать через весь город за тобой на Ленинский. Да, я тиран и деспот, а деспотизм дорого стоит. Все, хватит базара. Я знаю, тебе совесть не позволит деньги зажать и поехать на метро, — Слава поднялся и поцеловал меня в макушку. — К тебе вечером или ко мне?

— Не знаю, — буркнула я. — Позвоню.

Сидя в такси, я пыталась анализировать свое… а собственно, что свое? Что это было-то? Возмущение тем, что Слава заставил меня сделать не так, как я хотела, да еще впихнул деньги? Раздражение? Да нет, ни то ни другое. Тогда почему упиралась рогом и пыхтела, как злой еж? Ведь прекрасно понимала, что это ничто иное как забота и беспокойство.

Оставалось только включить Автандила и попытаться разложить эмоции по полочкам. По столбцам в таблице. Тем более ехать с Марата до «Меги» даже без пробок предстояло не меньше часа. Конечно, можно было полистать рабочие материалы по Галине, но не хотелось. Судя по нашему телефонному разговору, она здорово злилась за то, что я уломала ее заказать осень, и готовилась вывалить на меня свое недовольство очно.

Итак, господа присяжные заседатели, с чего вдруг Марина Сибирцева начала фырчать, получив спонсорскую помощь в размере двух тыр и заказанное к порогу такси? Потому что страстно желала прокатиться на метро с пересадкой и на автобусе, который ходит раз в полчаса, но вдруг получилось не по-еённому? Или деньги возмутили?

На метро — точно нет, не мечтала. Хотя, конечно, пожабилась бы выложить семьсот рублей только до «Меги». В общей сложности три сегодняшние поездки на такси обошлись бы мне как раз около двух тысяч. Реальность большого города. Для Славы не сумма. Я не знала, как много он зарабатывает, но могла предположить, что пусть и не на порядок, но в несколько раз больше, чем я.

То, что мужчины, с которыми я встречалась, платили в ресторанах и в такси, дарили подарки, было для меня само собой разумеющимся. «Счет пополам» — это казалось дикостью. В нашей с Мишкой поездке в Европу большая часть расходов по умолчанию легла на него. Но денег вот так мне еще не давал никто. Включая Паоло, с которым мы прожили вместе почти год. Вкладывались в общие расходы, а свои нужды каждый оплачивал сам. И было в Славином жесте что-то… шероховатое. Почему — я не знала и поэтому решила пока отложить. Одно могла сказать точно: ни в коем случае не расценивала это как плату за секс. Было бы уж совсем тупо. Не с его стороны, а с моей — думать так.

Забота и беспокойство… Это было приятно — и немного неловко. Заботились обо мне до сих пор только двое мужчин, отец не в счет. Со стороны Фабиано я воспринимала подобное как нечто естественное. С Паоло — несколько сложнее. Тоже было приятно и… неловко.

Тогда я не понимала, почему. Сейчас, после бесед с Автандилом, прорисовалось более-менее отчетливо все то же самое. Я не считала себя той, о ком можно заботиться. Классический синдром самозванца. Наверно, подсознательно все время казалось, что вот сейчас он приглядится ко мне получше и поймет: я вовсе не та, кто ему нужна. Особенно учитывая, что рядом с Паоло в силу его профессии постоянно были девушки — красивые, стройные, без комплексов и проблем. И когда он нашел другую, я только утвердилась в своем мнении, не сознавая, что сама подтолкнула его в ту сторону.