Но земные дела великого князя на этом не закончились. Неожиданно объявился еще один брат Константина, Владимир Всеволодович. Он княжил в Переяславле-Южном, потерпел поражение от половцев и провел у них в плену несколько лет. Братья не спешили его оттуда выкупать, поскольку сами отчаянно сражались за великое княжение, и еще один участник конфликта им был просто не нужен. Затем тяжело захворал Константин, встал вопрос о переделе власти в Суздальской земле, и братьям опять стало не до Владимира Всеволодовича.

Трудно сказать, каким образом Владимир оказался на свободе. То ли родственников замучила совесть, и они его все же выкупили, а может, и каким другим образом. Но, как бы там ни было, князь появился в Суздальской земле, да не один, а в компании половцев: «Тое же зимы прииде Володимер Всеволодич и с Половцы к братьи, они же даша ему Стародуб и ину властьцу» (Московский летописный свод конца XV века, т. 25, с. 115). Зачем князь привел с собой степняков, неизвестно. Очевидно одно: он не хотел больше княжить в Переяславле-Южном, который прикрывал Киев от набегов степняков и был щитом Русской земли. Владимир хотел иметь волость в Суздальской земле, где было относительно тихо и спокойно. Можно предположить, что он не был уверен в том, что братья выделят ему удел, и для придания веса своим требованиям привел половцев. Но его претензии были удовлетворены, и конфликт не разразился.

Подводя итоги жизни и княжения Константина Всеволодовича, хотелось бы обратить внимание на некоторые стороны его деятельности. Стремясь к объединению Суздальской земли под единой властью (в том контексте, как он это сам понимал), Константин достиг совершенно противоположных результатов. Обособилось Ростовское княжество, где закрепилась династия Константиновичей. Мало того, пошел процесс дробления и Ростовской земли, из состава которой выделились Ростовское, Ярославское и Угличское княжения. Мы помним, что целью Константина было объединить под одной рукой стольный Владимир и древний Ростов, а теперь наблюдаем, каких печальных результатов он достиг к концу жизни. Ради исполнения своей мечты Константин стал одним из главных виновников небывалого кровопролития на Авдовой горе, но в итоге получилось, что все эти жертвы оказались напрасны. Тысячи русских людей погибли только ради того, чтобы дети Константина унаследовали Ростовское княжество. Поскольку сам он правил всего ничего, и власть в Суздальской земле опять-таки досталась Георгию. Это преступление против собственного народа, которому нет оправданья.

Несмотря на это Константин Всеволодович удостоился самых лестных похвал как от некоторых летописцев, так и от дореволюционных историков. Например, В. Н. Татищев, симпатизирующий Константину, написал о нем следующее: «Великий был охотник к читанию книг и учен был многим наукам, того ради имел при себе людей ученых, многие древние книги греческие за цену высокую купил и велел переводить на русский язык. Многие дела древних князей собрал и сам писал, а также и другие с ним трудились. Он имел одних греческих книг более 1000, которые частию покупал, частию патриархи, ведая его любомудрие, в дар присылали сего ради. Был кроток, богобоязнен, все разговоры его словами книжными и учениями полезными исполнены были. Княгиня же его Агафия Мстиславишна, проводив тело его, не заходя в дом, в монастыре Успения св. Богородицы постриглась. И был плач великий во всей области по всем градам, и долгое время не могли утешиться, воспоминая сего государя» (с. 674–675).

Василию Никитичу вторит Николай Михайлович Карамзин: «Константин преставился на 33 году от рождения (2 февраля 1218 г.), оплакиваемый Боярами, слугами, нищими, Монахами. Хваля его мудрость и добродетель, Летописец Суздальский говорит, что сей Князь не только читал многие душеспасительные книги, но и жил по их правилам; был исполнен Апостольской Веры и столь кроток, что старался не опечалить ни одного человека, любя делом и словом утешать всякого» (с. 448).

Обратим внимание вот на какой момент. Карамзин и Татищев подчеркивают только личные, человеческие качества Константина, но ни слова не говорят о том, каким он был государственным деятелем. Да и летописцы акцентируют внимание на учености ростовского князя и его участии в различных торжественных мероприятиях. Например, в закладке каменной церкви Святого Иова в стольном Владимире или же шествии в крестном ходе с мощами святого Лонгина. Хотя о правителе судят по конкретным делам, а не по тому, чем он занимался на досуге или как вел себя во время праздничных церемоний.

Хвалебные панегирики историков Константину восходят к Лаврентьевской летописи, в которую входил Ростовский летописец. М. Д. Приселков обратил внимание на следующие моменты ростовского летописания: «Весьма простой и отчетливый по характеру своих записей и их содержанию, этот Ростовский Летописец легко выделяется из материала текста Лаврентьевской летописи за эти годы. Главною заботою составителя записей первых годов этого Летописца, лично, безусловно, близкого и преданного Константину, является, сверх неустанных похвал князю по всякому поводу, забота отметить все случаи церковных построек, пожары их, поставление епископов и т. п. Собственно политические события составитель записей излагает весьма скромно и нарочито кратко. Это особенно бросается в глаза, когда мы читаем изложение борьбы, разыгравшейся после смерти Всеволода, за великокняжеский стол Владимира между Константином и Юрием Всеволодовичами»[45].

В свете изложенного нам становится понятна та характеристика Константина, которая содержится в Лаврентьевской летописи. Там написано, что ростовский князь «всех просвещая беседами о телесном и духовном; часто с прилежанием книги читал, и поступал по написанному, не воздавая злом за зло; по праву одарил его Бог кротостью Давида и мудростью Соломона, преисполнен был апостольского правоверия» (с. 380). Вот так, новый Давид и новый Соломон. Исходя из этого, В. Н. Татищев награждает Константина Всеволодовича прозвищем Мудрый. Но при этом необходимо иметь в виду, что здесь подразумеваются личные качества князя, а не его достижения в области устроения государства. Потому что этих достижений не было вовсе.

В свете изложенных фактов вывод напрашивается простой: деятельность Константина нанесла огромный вред единству Суздальской земли и привела к гибели тысяч людей.

* * *

После смерти старшего брата Георгий Всеволодович приехал из Суздаля в стольный Владимир. Бояр и приближенных Константина охватила паника, поскольку новый великий князь обещал заботиться и оберегать только своих племянников, но никак не тех, кто служил покойному брату. Многие почуяли неладное, понимая, что князь Георгий может спросить с них по всей строгости за прошлые дела. В частности, за кровопролитие на Липице. Одним из тех, кто не на шутку перепугался, был ростовский богатырь Александр Попович. Служа под стягом Константина Всеволодовича, он принимал участие во всех сражениях братоубийственной войны, но особенно отличился в битве на Авдовой горе. Одним словом, русской кровушки на руках витязя было предостаточно.

Когда же его покровитель Константин Всеволодович умер, а великим князем стал Георгий, лихой вояка задумался о своей дальнейшей судьбе. О том, что Попович был сильно напуган, недвусмысленно свидетельствует Тверская летопись: «Когда Александр увидел, что его князь умер, а на престол взошел Юрий,он стал бояться за свою жизнь, как бы великий князь не отомстил ему за Юряту, и Ратибора, и многих других из его дружины, которых перебил Александр» (Из Тверской летописи). Запомним эту фразу, потому что именно в ней скрывается смысл дальнейших событий.