– На следующий день после случившегося, –вещала Лика, – ко мне их нянька пришла и говорит: «Дело, похоже, непростое, дайте совет. Олечка уверяет, что домой днем не прибегала, у соседейтолкалась, и мама подруги ее слова подтверждает. Дескать, сначала детки в пряткигоняли, потом обедали, телик смотрели все вместе. Но одна деталь смущает. УтромОлечка ушла в сандаликах, а вернулась в кедах. Сандалии же, все в дерьме, узадней двери нашли. Сдается, школьница в какашку наступила и незаметно домойсмоталась как раз в то время, когда младшая упала».

Лика призадумалась и решила побеседовать сОлечкой, вот только у сотрудницы милиции было много дел, и она отложила беседуна пару дней. За это время няня успела умереть, покончила с собой, принявбольшую дозу снотворного.

Я поежился, маловероятно, что Светик и Олечкаразные девочки, уж очень похожи их истории. Лика склонила голову набок.

– Мне понадобилось не больше часа, чтобырасколоть мелкую поганку. Она во всем призналась. Действительно, забегаладомой, толкнула сестричку, та и сломала шею. Олечка испугалалсь, но решила, чтоее никто не видел. А няня, вот дура, вернувшись от меня, взяла эту Олечку заруку и ну пугать: «Скажи правду, иначе тебя посадят в тюрьму». Очень наивно!

– Полагаешь? – еле слышно поинтересовалсяя.

Лика махнула рукой:

– Поработал бы ты с мое на малолетках! Знаешь,какие бывают! Пять годков, а уже порочный, родился убийцей. Олечка из таких! Повиду бутончик, по сути – сука. Как она виртуозно врала! А прикидывалась! Но всеравно раскололась, что няньке в молоко лекарство подлила.

– Ну и ну! – покачал я головой. –Уму непостижимо.

– Родители в шоке, – говорила Лика, необращая внимания на мои неуместные комментарии, – одна дочь на всю жизнь ккровати прикована, вторая убийца. Как с такой рядом жить? Они растерялись. Ну яим и помогла, Слава сучонку малую в Озерки пристроил.

– А где девочка сейчас?

Лика оставила в покое свои сальные волосы исняла жуткий пуховик. Под ним оказалась мужская рубашка огромного размера,заляпанная разноцветными пятнами.

– Хрен ее знает, – ответила хозяйка,яростно расчесывая плечи, – небось в доме, их же навечно сажают.

– Навсегда? – отшатнулся я.

– В этом вся фенька, – кивнулаЛика, – обычно суд навешивает срок, но рано или поздно он закончится, изаключенный выйдет на свободу. Угадай с трех раз, куда он попрет? Точняк! Поместу прописки. Ну поставь себя на место, допустим, Егора Федосова, он просынка уже забыл, сумел от всех правду скрыть, а здесь! Дзынь, дзынь в дверь! Напороге зэк в бушлате, в ноги валится, простите, родители, я вернулся! Круто,да? Если же он к Антонио попал – конец, считай, что похоронили живым, не выйдетоттуда никогда!

– Но ведь всякое случиться может, –пробормотал я.

– Например? – изогнула бровь Лика.

– Родственники умрут и платить за содержаниене смогут.

– Антонио сразу большую сумму берет, вперед.

– А если он сам скончается, тогда что?

– Антонио? – растерянно переспросилаЛика. – Не знаю…

– Ладно, а что, кроме тюрьмы, есть еще икаторга?

– Это ресторан, – сердито сказалаЛика, – промежду прочим, идея Славы, он придумал. Богатых много, им всенаскучило. Ну когда первый джип купил, круто! А если второй, третий… уженеинтересно. Хочется людям остренького. Как-то раз Слава мне рассказал проодного из наших, на зоне начальником был, в провинции. Стебную штуку придумал,за нехилые бабки дуракам приключения устраивал, в барак их пускал, вроде онисрок мотать прибыли. Целый спектакль ставил! Впаяли тогда начальничку по самоене балуй, шума не захотели, под суд не отдали, втихую уволили. А Слава мнесказал: «Во кретин! Идея, правда, богатая! Хорошо бы гостиницу такую открыть илюдишек на тур „Тюрьма“ зазывать».

Через три дня Новицкий снова вспомнил про своюидею, правда, на этот раз он отмел мысль об отеле.

– Лучше ресторан открыть, – мечтал следователь, –обставить его соответственно, шмон при входе, еда из мисок,официанты-надзиратели, карцер за курение.

– Кто ж туда пойдет? – выразила сомнениеЛика.

– Полно народа, – азартно воскликнуллюбовник.

Но Солодкина осталась при своем мнении, ей этаидея показалась идиотской.

– Я бы ни за какие коврижки в такой трактирнос не сунула, – твердо сказала она.

Больше Слава о ресторане речь не заводил, аЛика забыла про эту идею. Вспомнила она про нее спустя пару месяцев после егогибели. Тогда еще Лика не пила, смотрела телевизор, читала газеты и в одномиздании увидела сообщение об открытии ресторана «Каторга».

– Меня тогда как по башке треснуло, –говорила она сейчас, – наверное, Слава с Антонио идеей поделился, а тот еев жизнь воплотил. Знаешь, я туда поехала.

– В ресторан? – удивился я. – Зачем?

– Из любопытства, – пожала плечамиЛика, – убедиться хотела, что по-славкиному сделано. Мне там непонравилось ужасно, посуда как на зоне, обслуга хамит, а когда счет принесли, яваще прифигела!

В кухне повисло молчание. Лика обхватила себяза плечи и затряслась в ознобе, я пытался найти нужные слова, открыл было рот,но тут хозяйка внезапно спросила:

– Понял?

– В принципе да, – осторожно ответил я.

– Значит, так и передай Антонио, –приказала Лика. – Солодкина все знает про тюрьму. Мол, может рот открыть иблямс устроить, пойдет в газету, натреплет с три короба! Давайте ее убьем! Дапобыстрей.

По моей спине прошел озноб.

– Господи, Лика, что за ужас вы говорите!Зачем вас жизни лишать! Еще накличете беду!

Грязные пальцы с черными обломанными ногтямивцепились в мою руку.

– Значит, ты ничего не понял, –простонала хозяйка. – Мне без Славы тошно, хочу поскорей на тот свет, дане забирают. Бухать начала с горя, впервые на похоронах нажралась. Круто вышло,Лизка у гроба, и я невменяемая. Меня из-за этого из ментовки турнули. УЕлизаветы денег лом, от папаши достались, поэтому ее народ уважал и прогибался.Наверное, к начальству нашему сходила и вопрос ребром поставила: «С какой такойрадости госпожа Солодкина на гроб моего супруга бросалась?»

А я невменяемая была! Чего только потом неперепробовала, но ничегошеньки не берет! Сама не могу на себя руки наложить,боюсь. Расскажи Антонио правду, пусть он меня пристрелить велит. Эх! Я жебеременна была, да только не родился никто!..