Алита вызвала Киллиана для разговора в библиотеку. Они вышли из столовой по очереди, однако Ристон ждал девушку в коридоре, будто задержавшись, чтобы рассмотреть висящие на стенах картины. Свидетелей у их встречи не оказалось.

– Думаешь, наш преступник – сам альд Торнбран? – недоверчиво произнес Киллиан. – Но для чего тогда он все это затеял? Собрал людей, пригласил тебя для расследования того старого дела. Да и в лес он с нами не ходил. Из чего следует, что дать сигнал Флориане Эдевейн свернуть с тропинки никак не мог, если не имел сообщника.

– Верно, – отозвалась Али, нетерпеливо постукивая пальцами по деревянному подлокотнику кресла. – Я не могу понять его мотивов… Если ему чем-то навредил альд Броган, то не проще ли было бы избавиться от него как-нибудь иначе, не приглашая в свой замок? А к чему все эти посулы включить в завещание в обмен на информацию? Но все говорит о том, что Сайлас Торнбран знает гораздо больше, чем хочет показать, и заинтересован в случившемся с девушками куда сильнее, чем можно ожидать от стороннего наблюдателя.

– Но он ведь даже родственником им не приходился, – заметил Ристон. – Всего лишь друг семьи. Они могли бы породниться через брак Эмриса с одной из сестер, но не сложилось.

– Вот именно! Так ради чего альд Торнбран горит желанием узнать правду? Он подкупил врачей, чтобы достать записи той девушки, сумел договориться с моим начальством, да и наследство предлагает так щедро, словно и вовсе не думает, что ущемляет этим права собственного племянника. Почему для него так важно выяснить, что же тогда случилось на самом деле? Он точно разворошил осиное гнездо, и теперь сложно предсказать, чем все может закончиться…

Алита поднялась, чувствуя себя не в силах усидеть на одном месте. Хотелось немедленно, как и собиралась, идти к Сайласу Торнбрану и задать ему все эти вопросы. Но, вспоминая их последний приватный разговор, она понимала, что едва ли может рассчитывать на откровенность. Возможно, владелец замка и не выставит ее вон. Но в ответ на обвинение в гипнозе он вполне способен не на шутку рассердиться.

– Он утверждает, будто всего лишь так развлекается, – задумчиво пробормотала Али. – Ему скучно, и другие люди для него всего лишь живые игрушки. Но ведь и у него в прошлом осталось время, когда все было иначе? Дни, когда даже Сайлас Торнбран умел любить, мечтать, верить в лучшее… Не родился же он таким!

– Возможно, – пожал плечами Киллиан. – Но сейчас альд Торнбран – просто одинокий старик, человек себе на уме, у которого нет ни жены, ни детей, а единственный племянник любит только дядюшкины деньги, но никак не его самого. Увы.

– Я рано лишилась семьи, но мне встречались люди, у которых ее и вовсе никогда не было. Потому я не раз думала над тем, что хуже – обладать чем-то и потерять или же не иметь вовсе. Но затем пришла к выводу, что ни на что не променяла бы то короткое время, что провела с родителями и сестрой. Семья казалась маленьким, но уютным гнездом, в котором обо мне заботились и учили летать, как птенца. Разве могу я хотя бы на миг представить, что в моей жизни не было теплой улыбки отца, маминых пирогов, смеха Роны?..

Алита вздохнула и на мгновение прикрыла глаза, вспоминая. На душе стало тепло, как всякий раз, когда в своих мыслях она возвращалась в родной дом, наполненный когда-то голосами близких людей. В ее памяти они звучали так же звонко, как и прежде. Интересно, подумалось вдруг, а как вспоминает Киллиан Ристон о своих погибших в кораблекрушении родителях? Сумели ли они дать ему то, чего не жалели ее мать и отец, которые не могли покупать детям дорогие вещи, зато одарили дочерей неизмеримо большим?

– Потому я могла бы пожалеть альда Торнбрана, не будь он таким… Ох, да вы и сами все понимаете! – Али подняла взгляд на Киллиана, к которому как-то незаметно приблизилась почти вплотную, и почувствовала, как его рука будто бы невзначай коснулась ее локтя.

– Только альда Торнбрана? – произнес он. – Меня учили, что повод для жалости, если присмотреться, найдется почти у каждого человека. Однако не каждый ее заслуживает.

– Кажется, мы снова отошли от темы, – выдохнула она, ощутив его дыхание на своих губах, когда Ристон наклонился к ее лицу.

– Сейчас можно, – шепнул он.

– Почему именно сейчас?

– Потому что мы стоим прямо под омелой.

– Правда? – Алита вскинула глаза к высокому потолку, под которым покачивалась изящная ветка вечнозеленого растения с молочно-белыми ягодами. – Что ж, тогда я не посмею возражать…

– А теперь я тебя оставлю, – после нескольких восхитительно долгих минут сказал Ристон. – Хочу выяснить, что за игру они там задумали устроить. Увидимся позже.

Уже начиная скучать, Али кивнула и вновь села в кресло, чтобы дать отдых ноющей ноге. Мысли путались, и для того, чтобы вернуться к размышлениям о творившемся в замке, пришлось сделать несколько глубоких вдохов. Наконец-то сконцентрировавшись, Алита перебрала в памяти все произошедшее: решение Сайласа Торнбрана собрать у себя в замке всех, кто имел касательство к той истории, а также представительницу Службы Правопорядка, его обещание включить в завещание тех, кто поделится с ним нужной ему информацией, убийство альда Брогана, кража украшения Флорианы, ее ложь о пятнах на платье и эпизод на прогулке, нападение на Валентайна Эштона, появление баргеста возле замка, кукла и детская книга в мансарде. Как уложить эти разрозненные детали в одну цельную картину? За какую ниточку потянуть?..

Дверь скрипнула, послышались нетвердые шаги.

– Альд Эштон? – удивилась Али, поднимая глаза на вошедшего. – Разве вам уже можно вставать? Вы хорошо себя чувствуете?

– Гораздо лучше. Просто надоело отдыхать. Тут вы меня наверняка понимаете, – добавил он, кивнул на трость, приставленную к креслу. Мужчина выглядел бледным, однако даже недомогание не помешало ему одеться со всей тщательностью. В облике Валентайна Эштона не наблюдалось и тени небрежности.

– Понимаю. Наверное, вы решили выбрать себе книгу для чтения? – предположила Алита. – У альда Торнбрана отличная коллекция всевозможных жанров.

– Должно быть, с книгами зимовать в замке не так скучно, – заметил собеседник, занимая соседнее кресло. Его взгляд без особого интереса скользнул по книжным полкам и вернулся к девушке. – Но печатные буквы не заменят живых голосов.

– Как сказать… – задумчиво протянула она. – Для меня книги во все времена оставались добрыми друзьями. Они не предают и всегда готовы поддержать мудрым и участливым словом.

Али смотрела на сидящего довольно близко Валентайна и ощущала нечто странное. Щемящую, почти болезненную нежность, которая сжимала сердце, и острую, горькую, как полынь, тоску. Отчаянно хотелось протянуть руку, еще больше сокращая расстояние между ними двумя, и коснуться тонкой, точно у девушки, руки молодого альда, расслабленно лежащей на подлокотнике кресла.

Ее пальцы уже пошевелились, стремясь ощутить желанное прикосновение, когда Алита усилием воли сдержала себя и вдруг осознала так же, как в случае с Флорианой, что эти чувства принадлежат не ей. Их испытывала вовсе не она, а другая. Та, которой уже нет в живых.