И взвизгнула, когда госпожа сильно толкнула ее. Одри была так напугана, что ей даже показалось, что Грейс пнула ее ногой!..

Но тут чьи-то сильные руки подхватили камеристку и поставили на ноги.

– Не мучай девушку, Грейс, – своим глухим голосом спокойно произнес Клем. – Пусть уходит.

Только он мог так властно и решительно выговаривать хозяйке. Одри, всхлипывая, выскочила из комнаты, путаясь в своих пышных юбках на каркасе – сейчас этот подарок миледи ее не радовал, так она была обижена. Только на повороте узкой винтовой лестницы она остановилась и стала приводить себя в порядок. Ну ничего, утешала себя Одри, со временем госпожа, как обычно, раскается и опять одарит свою верную камеристку либо новым чепцом, либо шалью с вышивкой, какой сама Грейс уже не пользуется. А вот Одри она бы очень даже подошла.

Тем временем Клем опустился у ног миледи и одернул ее бархатный подол.

– Вам надо быть осторожнее, Грейс, – сказал он. – А то эта малышка скоро догадается, что ваши ноги начинают действовать. И тогда все в замке поймут, что вы выздоравливаете.

Грейс, все еще бурно дыша, произнесла:

– Ну и пусть! Тогда Дэвид должен будет признать, что я в состоянии выполнять супружеский долг, и не сможет больше избегать меня, как прокаженную.

Клем молчал. Он сидел рядом, слышал, как дыхание Грейс постепенно успокаивается.

– Вы, как обычно, правы, Грейс, – наконец сказал он. – Скорее всего, эта Мойра Герон – шлюха Майсгрейва. Но какое вам до этого дело, если со дня на день за ней приедут из Форд-Касла, и…

– Так он влюблен в нее? Ты уверен, что у них связь?

Лицо Клема оставалось спокойным, только его светлые глаза под нечесаной шевелюрой как-то странно сверкнули. Вот как? Оказывается, Грейс нужно удостовериться, что ее подозрения не беспочвенны? Хотя у нее чутье, как у ищейки, и она никогда не ошибается, когда берет след. И идет до конца.

Грейс пытливо смотрела на него, и Клем поведал, что в тот раз, когда он спас хозяина от диких риверов, эта девка кинулась к Майсгрейву на шею и тот обнимал и успокаивал ее.

– И ты не убил их обоих на месте? – Лицо Грейс заострилось, как у ласки, в глазах появился колючий блеск.

Клем предпочел бы промолчать, но он мог молчать с кем угодно, только не со своей хозяйкой, которой был безраздельно предан.

– Признаюсь, был миг, когда я хотел уничтожить их обоих. Да и вообще, миледи, если бы в то туманное утро я сообразил, что риверы преследуют не простых путников, а вашего супруга, может, я и не приложил бы столько сил, спасая его. Но Майсгрейв тогда выглядел как какой-то солдат. Да еще монах был с ним… И я едва кишки себе не порвал, сталкивая на их преследователей тот валун с утеса. Это уже потом я понял, кто передо мной, и увидел, как они обнимаются.

– Негодяй, негодяй, негодяй! – цедила сквозь зубы Грейс. – Как я устала от его измен! О Клем, мой Клем, ты должен был убить его, уничтожить. И ее!

Клем почти отечески похлопал хозяйку по сжатому кулачку на подлокотнике кресла.

– Я не сделал этого ради вас, госпожа моя. Ведь вы любите супруга, он вам нужен живой. А все его девки… Они исчезают. Вы ведь сами знаете. Ну а он… Он остается вам.

Эти слова заставили Грейс улыбнуться. Она взлохматила кудлатые волосы слуги – словно пса приласкала.

– Может, и этой пора исчезнуть? А, Клем?

Он долго молчал.

– Нет особой нужды. Если она из Геронов, а видимо, так и есть, Майсгрейв не сможет брать ее себе, когда пожелает. Ведь одно дело – завести связь с какой-нибудь ведьмой с болот или же с экономкой в его отдаленном имении в Йоркшире, и совсем другое – порочащие лорда отношения со знатной дамой. И сэр Дэвид наверняка не пожелает иметь врагов в лице Геронов, а уж они постараются, чтобы их родственница не покрыла себя бесчестьем. Так что Мойра уедет… Пусть сам дьявол ее заберет, но не Майсгрейв.

Ему хотелось успокоить госпожу, однако Грейс вдруг взъярилась, стала твердить, что муж изменял ей с этой девкой в собственном доме, что она теперь опозорена и все в Нейуорте будут смеяться над ней. И даже доводы Клема, что ее муж вел себя с гостьей отстраненно, не повлияли на Грейс. Особенно когда Клем сказал, что этим утром Дэвид заходил попрощаться с Мойрой. Не к своей жене пошел, а к этой девке. Хотя и тогда они были не одни – рядом стояли старая Эви и эта вертушка Дженни.

Грейс вдруг спросила, уехал ли с ее мужем оруженосец Эрик? И, узнав, что тот отбыл в его отряде, леди неожиданно приказала привести к ней Дженни. Теперь, когда эта служанка не была под защитой мужа, Грейс решила, что сможет принудить ее обо всем поведать. Дженни – это не старая хитрая Эви, которая, как и Оливер, служила не столько Грейс, сколько Нейуорту и его хозяину. Дженни еще девчонкой взяли в замок из селения в долине, и Грейс, как госпожа замка, тогда сказала решающее слово, дабы девушку зачислили в штат прислуги.

С этого она и начала разговор, когда взволнованная служанка предстала перед ней. Напомнила, как грязной замарашке Дженни хотелось попасть на работу в Гнездо Орла, как за нее замолвила слово хозяйка. Поначалу Дженни чистила камины и выносила золу, но потом стала горничной, ходила в добротной одежде, смогла даже приглянуться ратнику из отряда, и именно Грейс – во время отсутствия супруга – дала добро на ее брак с оруженосцем лорда.

Все это леди говорила мягким, задушевным голосом, и Дженни стала умильно шмыгать носом, но невольно сжалась, когда Грейс вдруг сменила тон, жестко обличив служанку в неблагодарности, даже в предательстве.

– Я вижу, тебе хочется, чтобы я выдворила тебя из замка, отправив обратно в твою лачугу, или же сослала на хозяйственный двор, сделав скотницей при хлевах. Разве я могу доверять тебе и оставить тебя в своем окружении после того, как ты так отплатила мне за доброту и стала прислуживать этой подлой, развратной Мойре Герон?

Дженни замерла перед хозяйкой, как полевка перед горностаем, – неподвижная, с расширенными от страха глазами.

– О, миледи… В чем моя вина? Сэр Дэвид приказал, и я не могла не повиноваться. К тому же вы ни разу не выразили неудовольствия по этому поводу, пока господин оставался в замке. Вы не вызывали меня к себе, не говорили, что это вас гневит.

– Неужели ты настолько глупа, Дженни? – вскинула голову Грейс. – Ты прислуживала этой девке, ты отдала ей свое лучшее платье. Или надеялась, что теперь она навсегда останется в Нейуорте и ты будешь ее прислужницей, пока я заключена из-за своего увечья в этих покоях и супруг пренебрегает мною?

Перепуганная Дженни расплакалась, да так горько, что и блистающая роскошными одеждами госпожа, и яркий гобелен за ее спиной расплылись в пелене слез. При этом Дженни опять твердила, что только выполняла приказания лорда, что это просто работа. И когда леди Мойру ушлют…

– Ты к тому времени отправишься на скотный двор! – зло выкрикнула Грейс. – Ты будешь копаться в навозе, и пусть кто-нибудь посмеет ослушаться моего повеления! Или ты забыла, что я Перси, а наши приказания никто не оспаривает! О, ты узнаешь, что значит служить любовнице господина при его законной жене!