«Найди меня!..» – истово просила проклятая.

Что ж, будем искать…

Магия – это тайна, а тайны обладают магией.

Эрин Моргенштерн «Ночной цирк»

Я рисовала.

Выдав Вовчику спальный мешок, поставив на зарядку телефон и наспех позавтракав, я окопалась с кофе на кухне и старательно зарисовывала сон. Закрывала глаза, мучительно вспоминала каждую деталь, вплоть до «штрихов» лиц или рук статуй, и старательно воспроизводила увиденное. И, закончив с последним, взялась за предыдущие, заметив, что сны-то я нарисовала не все – того же «порошка» не было, лишь нечисть в зеркале, к которой он привёл. И поразительно, как в памяти отпечатались мельчайшие детали, от первого сна с первой встречей и амфитеатра свечей до последнего с идолами…

Из всей компании за мной последовали только душка-бармен и Глон. Пёс, зайдя в квартиру, тщательно вытер лапы о коврик, встряхнулся, принюхался и бодро потрусил на кухню. Я понятия не имела, чем он питается, поэтому для начала выдала ему тазик воды. Глон вылакал половину и разлёгся на полу у окна, разом заняв собой треть кухни.

Закончив с рисунками, я разложила их по двум стопкам – сны и их последствия – и потёрла виски. Голова решительно не хотела работать. Вернее… Я вернулась домой, в привычный мир, и теперь в мозгу занозой сидело лишь одно: позвонить бы в офис, узнать, как там все – и как Виталина Марковна. И я почти собралась, понимая, что ни о чём другом думать не могу, но в кухне бледным привидением возник Вовчик.

– Не надо, – он словно мои мысли прочёл, и его восточные глаза стали колючими, предупреждающими. – Не наводи наших «гостей» на след. Не указывай на подходящие тела.

Точно…

– Откуда ты знаешь? – я посмотрела на него с любопытством.

– Оттуда, – открестился душка-бармен и принюхался: – Что за дрянь ты пьёшь? У тебя есть нормальный кофе?

– Там, – я показала на шкафчик и со вздохом притянула к себе рисунок последнего сна. – Блины в морозилке, если есть хочешь.

– Я этим не питаюсь, – гордо изрёк Вовчик и заглянул в холодильник. Хмыкнул многозначительно, посмотрел на меня с явным осуждением, но ничего не сказал. Сунулся в морозилку, потом в шкафчики и решил: – Пойду до магазина.

Заглянув в ванную и умывшись, «муравей» без спросу завладел запасными ключами, висящими на крючке у двери, и ушёл. А я огляделась и поняла, что надо бы убраться. И после «соседки», и после колдовства Яги, и вообще… пока никого нет. Заодно и переключусь. Попробую. Где в городе могут находиться эти, мать их, идолы?..

Швабра, тряпка и бурная деятельность по отмыванию краски подсказали три варианта. Первое – зоопарк, где есть несколько декоративных деревянных идолов. Второе – магазин, где продавали результаты творческого рукоделия, от вышивок до всё тех же деревянных идолов старославянской и современно-алтайской шаманской направленности. А третье – музей, где хранились старинные изваяния. Одно «но» – все они из дерева, а не из камня. И не связаны ни с туманом, ни с закатом. Кроме, может быть, зоопаркового.

Вернулся душка-бармен и, пронося мимо меня пакеты, сообщил, что ведьма с заклинателем «попёрлись на разведку». То бишь попросту сбежали с мозгового штурма, «поручив» мне расшифровывать сон и искать «зацепочное» место в компании Вовчика и Глона. Пёс лежал не шевелясь и расслабленно прикрыв глаза. Что ж, раз он спокоен, то и мне пора выдохнуть и перестать ждать гадостей и «гостей».

Вовчик разобрал пакеты и, напевая, взялся за готовку. Я, закончив с уборкой, вернулась на кухню, взобралась на подоконник и привычно вооружилась блокнотом, выписывая варианты, и компьютером, ища в интернете фотографии подходящих мест. Интуитивно понимала, что ошибаюсь, но больше в голову ничего путного не приходило.

– Ну? – душка-бармен с откровенным презрением оглядел плиту и включил конфорку. – Как дела?

– А ты в теме? – я рассеянно листала фотографии зоопарка. Нет, не те идолы – ни разу…

– Хозя… ну, та тварь в халате немного просветила, – «муравей» сморщился от неприятных воспоминаний. – Рассказала, что ты идёшь по следам, оставленным ведьмой, и следы эти приходят со снами. И материализуются на бумаге. Говорила, ты уже близко подобралась.

– Да? – я отвлеклась. – А она случайно не проболталась, сколько следов всего? От точки до точки?

– Не-а, – теперь душка-бармен с презрением изучал сковородку. – Короче, ко мне в бар перебираемся. Тут с твоей допотопной печкой и посудой с голоду сдохнешь.

– Подумаешь… Я здесь только вещи храню и сплю, – я просматривала фотографии из магазина умельцев и тоже морщилась – не те идолы, опять… – И на что хватает денег, то и снимаю. Не обессудь.

– Сорян, – покаялся «муравей». – Одно точно: раз ты близко подобралась, значит… ты близко подобралась.

Значит, есть шанс, что это грязное дело не затянется надолго… Я перебрала рисунки. Четыре штуки снов: первая встреча при свечах, вторая встреча в парке, третий – с «порошком», четвёртый – идолы. И пока два рисунка по следам – фонарь в парке да нечисть в зеркале. И особняком – колдующая Гульнара со слов её первой «жертвы».

– В общем, Вов… вот, – я предъявила рисунок с идолами. – Что-то подобное нужно отыскать в городе.

– Или за? – душка-бармен, щурясь на чёрно-белый набросок, ритмично шинковал мясо. – Степь – это равнина? Или пустырь?

– Или за, – кивнула я. – Степь, каменные изваяния, туман… и закат.

– А закат у нас во сколько? Часов в девять? Вагон времени, – оптимистично заключил «муравей».

Я только вздохнула в ответ. Если бы всё было так же просто, как с «порошком»…

Мельком глянув на фотографии музейных идолов, я отодвинула рисунки в сторону и, уповая на всемогущий яндекс, набрала в поисковике ключевые слова. И именно в этот момент за запах жаркого явилась Яга.

Наполовину высунувшись из стены, она прижала кривой палец к губам, втянула носом воздух и, шамкая, проворковала:

– А откель умелец-то такой взялся, а?

Душка-бармен оказался на столешнице быстрее, чем я моргнула. Красные волосы дыбом, поза напряженного полуприседа, нож нацелен на Ягу.

– Ай, нехорошо здровкаешься, малец! – протянула бабка.

А Глон вскочил, вздыбив шерсть, и зарычал.

– Цыц, шмакодявка! – гаркнула Яга, по-боевому перехватив помело. – На кого пасть разеваешь?!

Пёс плюхнулся на брюхо и жалобно заскулил.

– То-то ж, – смилостивилась «кошка», опираясь на метлу. – Живи. Малой ещё, вижу. А ты, – и зеркально-зелёные глаза уставились на очумелого Вовчика, – слазь давай. Помоги старухе. Ну?

«Муравей» неловко спрыгнул на пол, но приближаться и не подумал, только вытаращился недоверчиво и испуганно.