Двигаясь по речному берегу обратно к поселку, я чувствовалсебя ответственным за это странное поселение. Пусть не я придумал такуюэкстравагантную ссылку и планы по заселению Нирваны. Но я — функционал. Один изтех, кто запихивает сюда людей. Сажает на иглу. Делает беспомощным человеческимматериалом, вся функция которого — плодиться и размножаться.

По большому-то счету, это и есть единственная функциякаждого человека. Но у нас есть хотя бы иллюзия, что мы рождаемся не только длятого, чтобы стать звеном в цепочке поколений и лечь в землю. У кого-то иллюзияденег, у кого-то иллюзия власти, у кого-то иллюзия творчества.

Отсюда, наверное, и смущение при встрече с людьми, ужеутратившими свои иллюзии, чья жизнь свелась к простейшим функциям: есть и пить,спать и совокупляться, затуманивать разум алкоголем или наркотиками.

Прогулка по берегу реки с тяжелым узлом за плечами какнельзя лучше располагала к подобным философствованиям. Это самое выраженноесвойство русского характера: призывать милость к павшим, сочувствовать каликами юродивым, чувствовать личную вину за несовершенство мира. Наверное, это тосамое свойство, которое мешает стране найти свою «национальную идею» иблагоденствовать. Но почему-то мне не хотелось предлагать Диме в качественациональной идеи лозунг «горе слабым». Может, стране это и пойдет на пользу,только это будет уже другая страна.

В поселке все было по-прежнему. Только рыбаков поубавилось —сидели человек пять, встретивших мое появление дружелюбными улыбками даунов. Япоискал глазами своего знакомого, но дядя Сашко, видать, после борщечка скурятиной лег поспать. Василиса советовала отдать вещи либо ему, либоневедомому мне Мареку, либо женщине по имени Анна. Как я понял, это были самыедавние и самые адаптировавшиеся обитатели Нирваны.

— Марек! — позвал я. — Анна!

Никакого ответа. Только таращатся через реку дружелюбныеторчки. Вздохнув, я двинулся вброд. Надо было перейти на другой берег черезкузню, что ж я сразу-то не подумал… Ну ничего. Высушат тряпки.

Мокрый и оттого злой, с набившимся в кроссовки илом, я вышелна левый берег. Узел с одеждой весь намок и катастрофически отяжелел. Пожалуй,не будь я функционалом, не удержал бы. Подаренный Василисой кинжал в кожаныхножнах мягко шлепал по бедру. Не очень-то нужный подарок, но отказаться иливыбросить было неудобно.

— Где мне найти Анну? — резко спросил я ближайшего рыбака —молодого худющего парня с нездоровым, желтоватым цветом лица. При ближайшемрассмотрении выяснилось, что рыбу парень удит очень своеобразно — лескаболталась в воде без крючка.

— Анна, — кивнул парень. — Анна…

Глаза у него были пусты и безмысленны. Пожалуй, толку отнего не добьешься…

— Анна там, — сообщил сидящий рядом с парнем мужчинапостарше и поздоровее на вид. — Там.

Я проследил за неуверенным движением его руки, поморщилсяпри виде грязных длинных ногтей и кивнул:

— Спасибо.

Анна и впрямь нашлась в указанном домишке. Дверь былараспахнута, в единственной комнате, довольно чистой и с влажным от недавнегомытья полом, находились две женщины. Одна спиной ко мне неподвижно лежала нагрубом, сколоченном из досок топчане. Похоже, сон на голых досках не доставлялей дискомфорта, хотя из одежды на ней были только трусики и лифчик. Вторая,одетая в ситцевое платье в горошек и босиком, стирала в красном пластиковомтазике, водруженном посередине комнаты на шаткий стул того же цвета иматериала. Выглядела женщина потрепанной, поизносившейся, но обладавшейупрямством и выносливостью. На бултыхающуюся в тазике рубашку она смотрелаласково, будто на щенка или котенка, взятого в дом и теперь отмываемого отуличной грязи.

— Анна?

— Да? — Мое появление любопытства не вызвало. Наверное, этоих главная беда — отсутствие любопытства.

— Василиса передала… — Я бросил мокро хлюпнувший узел напол. Это была то ли штора, то ли покрывало, в которое была завернута одежда,явный секонд-хенд. Сквозь мокрую ткань четко виднелась и подошва маленькогодетского ботинка.

— Хорошо, — сказала женщина. — Спасибо.

Отрываться от стирки она явно не собиралась. Судя повыражению лица, процесс ей даже нравился. И она что-то едва слышно шепталарубашке, которую стирала, — мне показалось, что я прочитал по губам: «Ты мояхорошая…»

Ужас какой-то. Я представил себе домохозяек, нежничающих спылесосом, играющих с кастрюлями и обожающих стиральные машины. Домашний трудперестал быть рабством и стал развлечением — всего-то чуток психоделиков ввоздухе…

— А что с ней? — уже собираясь уходить, спросил я.

Анна покосилась на лежащую на топчане женщину. Тапошевелилась, будто поймала взгляд.

— Новенькая она, — сообщила Анна. — Спит. Все поначалу многоспят, много думают.

Что-то меня тревожило в этой женщине, дремлющей на топчане.Словно… словно я ее уже где-то встречал… не так легко одетую, конечно… точнее —тепло одетую…

Я подошел к топчану, взял женщину за плечо, осторожноповернул.

Девушка, два дня назад бросившая на пол башни записку,улыбнулась мне и сказала:

— Таможня…

Изо рта у нее стекала тонкая ниточка слюны. Правая щека былався красная, отлежанная на досках.

Возможно, если бы она меня не узнала, я бы колебался. А так— нет.

— Она пойдет со мной, — сказал я.

— Тяжело ей сейчас ходить, — не протестуя, а лишь доводя домоего сведения, сказала Анна. Видимо, это был самый сильный протест, на которыйспособны жители Нирваны.

— Ничего, я помогу, — поднимая девушку и укладывая себе наплечо, сказал я. В бытности функционалом все-таки немало плюсов! — Как она увас оказалась?

— Мастер ее привел. Вчера.

— Какой мастер?

— Мастер. — Видимо, имени она не знала. — Мастер будетсердиться, что увели.

— Ничего, — сказал я. — Главное, чтобы я не рассердился.Ага? Кто ближе, тот и главный мастер.

Кажется, она еще что-то сказала вслед. Но я уже вышел издомика. Огляделся, чувствуя себя то ли перевоспитавшимся Терминатором,спасающим Сару Коннор, то ли средневековым солдатом, прихватившим иззавоеванного города девушку на три дня.

Никто не пытался отбить симпатичную пленницу. Во взглядахнескольких мужчин мелькнул естественный интерес — и только.

— Совсем вы тут закисли, горемыки, — пробормотал я и пошелвброд. Маленькая холодная ванна девушке не помешает.

Один привал я все-таки устроил. Недалеко от башни, можнобыло и дойти, но я решил передохнуть и проверить, как там моя поклажа.