Девушка блаженно улыбалась, глядя куда-то внутрь себя. Япохлопал ее по щеке, услышал в ответ тихое хныканье и решил пока с расспросамиповременить. Закурил сигарету, радуясь тому, что могу испытать кратковременноеудовольствие от привычной отравы, а не постоянный и бессмысленный кайф.

— Таможня… — снова сказала девушка. Нахмурилась. Казалось,она пытается сфокусировать на мне взгляд. — Не… не бросай…

Я понял и похлопал ее по ладони.

— Не бойся. Не брошу.

Она расслабилась, и взгляд сразу поплыл, оглупел. Я курил,смотрел на девушку и с удивлением думал, что она не вызывает у меня никакихсексуальных эмоций. Ну совершенно никаких — хотя куда красивее той же Василисы…да и моей Аньки, если честно. Ни загорелое юное тело, ни дорогущее кружевноебелье не возбуждали. Наверное — из-за бессмысленных, осоловелых глаз.

А может быть, она не вызывает у меня эмоций, потому что яникогда и не заглядывался на таких девушек? Это все равно что иметь виды накинозвезду или фотомодель. Пацану в пятнадцать лет — очень полезно дляэротических фантазий. Взрослому человеку как-то несерьезно. Такие девушки — длятех, кто ездит в «бентли» и «ягуарах».

Ну или для функционалов.

Я со вздохом забычковал сигарету в мягкую землю, поднялдевушку на руки — совершенно рефлекторным движением она обняла меня за шею — идвинулся к башне. Так идти было тяжелее. Но после того, как она попросила опомощи, я уже не мог нести ее на плече, будто свернутый в рулон ковер.

Через пятнадцать минут я внес блаженно улыбающуюся девушку вбашню. Кстати, выглядела башня вовсе не так чарующе, как мне показалосьвначале, — грубый белый камень, никакой не мрамор, хорошо, если не известняк…Пинком ноги я захлопнул дверь, локтем задвинул засов. Так, что теперь? ВМоскву, там куда-нибудь в Склиф, в токсикологическое отделение? Нет, не стоит.

Поднявшись на третий этаж, я решительно направился в ваннуюкомнату. Усадил девушку в ванну — она заторможенно пошевелилась, присела накорточки, обхватила руками плечи. Вздохнул и сказал:

— Извини, это… без всяких там намерений…

Она по-прежнему улыбалась. Сколько еще будут действоватьпсихотомиметики? Надо было узнать у Василисы…

— Без всяких намерений! — непонятно кого убеждая, повториля, снял с нее бюстгальтер, помог стянуть трусики. В конце концов, что это,первая женщина, которую я раздеваю? Нет, не первая… шестая. Нет, пятая.

А если совсем честно, чтобы засчитывать только доведенный доконца процесс, — третья.

Нельзя сказать, чтобы она так уж сильно нуждалась вгигиенических процедурах. Нирвана была очень чистеньким миром, там даже грязьбыла немаркой. Но мне требовалось как можно быстрее привести девушку в чувство.

Минуты три она просидела под струями горячей воды. Потом я,искренне сожалея, что у меня обычная ванна, а не какая-нибудь навороченная«джакузи», устроил ей шотландский душ: включал секунд на десять ледяную воду,потом снова добавлял горячей. Когда увидел, что это не действует, стал пускатьледяную воду по двадцать секунд. Изумительное развлечение, можете мне поверить.Особенно когда на улице холодно и вода из крана льется действительно ледяная…

Минут через пять контрастный душ возымел свой эффект.

— П-п-перестань… — пробормотала девушка. — Х-хватит…

— Ага! — обрадовался я. — Как тебя зовут?

Она подняла мокрое и уже не такое умиротворенное лицо.

— На… на…

— Наташа?

— Настя… хва… хват…

— Настя Хват?

— Хватит!

Я решил, что для начала это уже неплохо. Выключил воду, снялс вешалки халат. Настя послушно встала, я набросил на нее халат и помог выйтииз ванны.

— Говорить сможешь? Не отключишься?

— Не знаю…

— Идем.

— По… погоди. — Она оттолкнула меня, покосилась на унитаз. —Выйди… мне надо.

Я вышел, сильно подозревая, что минут через пять придетсявойти и обнаружить блаженно улыбающуюся Настю на полпути к заветной цели. Ноона оказалась крепче, чем я думал. Вышла сама, правда, тут же повисла у меня наруках и честно сказала:

— Все плывет…

На кухне я усадил ее на пол — со стула она бы упала. Сделалчашку крепкого сладкого кофе — три ложки порошка, три сахара, заваренокипятком, не до вкуса, лишь бы кофеина побольше. Заставил выпить. Посмотрел вокно, ведущее в Кимгим, — и только покачал головой. Уже вечер. Нехорошо будетне прийти к Феликсу в ресторан. Вызывающе. Будто я не хочу общаться с соседями.

— Как ты?

— Сейчас отрублюсь, — почти четко ответила Настя. — Сил нет…

— Что с тобой случилось? Почему тебя бросили в Нирване?

Но, похоже, я требовал от нее слишком многого. Глаза удевушки закрывались, она все время порывалась лечь на пол. Смирившись, я отвелее в спальню, уложил на свою кровать — и она тут же впала в беспробудный сон.Даже начала едва слышно похрапывать.

— Угу, — сказал я, укрывая девушку одеялом. — Спокойнойночи.

Пожалуй, это естественно. Лишение психоделика должно быловызвать либо возбуждение, либо торможение. Второе мне предпочтительнее.

Твердым шагом я обошел комнату, заглядывая в окна.

Москва. Хмуро, но дождя нет. Вечереет, в окнах домовзажигается свет, но фонари еще не включили.

Кимгим. Ввиду отсутствия фонарей и глухого переулка —темнее. Зато все припорошено снегом. Небо тяжелое, снежное, но пока осадков ненаблюдается.

Земля-семнадцать. Красочный закат над морем. Голубизна небапереходит в синь, потом в фиолетовое, потом в чистую тропическую тьму. Все этоприправлено закатным розовым. Такие картинки любят вешать фоном на мониторпожилые бухгалтерши и молоденькие секретарши.

Нирвана. Яблоневая идиллия. Трава зеленая, небо синее… Ноздесь солнце еще высоко.

Каким будет мое пятое и последнее окно?

Я пожал плечами. Ничем помочь не могу, что выпадет, то ибудет.

Пора было собираться к Феликсу. Хорошо бы костюм надеть, новот не обзавелся… Пришлось ограничиться чистой рубашкой и носками. Кинжал ятоже выложил и даже протер все еще влажное лезвие насухо. Вот сооружу себекамин, буду вешать над ним фамильное оружие…

На столе я оставил записку для Насти: «Никуда не уходи, этоможет быть опасно. Дождись меня. Вернусь под утро». Подписался я, послекороткого колебания, просто: «Таможня».