на то, как его семья была вынуждена взять в долг немалые деньги у храмовников на покупку новой лошади, потому как их старая кобыла умерла от старости, да и овечек с поросятками приобрести бы не помешало. Чтоб вернуть долг, жили впроголодь, отказывали себе во всем, но все же к оговоренному сроку сумели накопить нужную сумму. Отдавать деньги собирался отец парня, но за день до отъезда он сломал ногу (еще одна беда!), так что молодому человеку пришлось отправиться к храмовникам одному, вернее, вместе с соседями. Все бы ничего, но уже здесь, в Тарсуне, какой-то ловкач сумел стащить у парня кошелек с деньгами… К сожалению, церковники слушать несчастного крестьянина не захотели, и в счет покрытия долга забрали у него лошадь вместе с телегой, да еще заявили, что он им должен остался!..

— Откуда я деньги возьму?! — парень вытер слезы. — И что дома скажу?! Да мне сейчас в родную деревню можно не возвращайся — там все одно жизни не будет! А еще я крепко надеялся на то, что как только долг церковникам верну, так и свадьбе можно подумать. Я уж себе и невесту присмотрел…

— Да, сочувствую… — Эж вновь наполнил вином кружку молодого человека.

— Хоть в петлю лезь!.. — тот схватился за голову.

— Не греши!.. — Эж придвинул кружку поближе к парню. — О таком даже думать не стоит!

— Словами-то горю не поможешь… — крестьянин выпил вино, словно простую воду. — Этот, в храме, мне сегодня сказал, чтоб я к завтрашнему дню деньги принес, а не то хуже будет, и наш долг еще больше станет! Говорит: не верю, что денег нет, поищи получше, ведь всем ясно, что ты их припрятал, а нас на жалостливость не возьмешь, мы тут всякого наслышались!.. Каково, а?! И где я деньги возьму, если их у меня украли?! А еще твердят о том, что Тарсун — святое место! Ага, как бы ни так, ворья и тут хватает! Этот ключник, что меня в воровстве обвинил — сам пьяница еще тот, каждый вечер напивается! И благодарности от святош никакой, все в свой карман суют, нет, чтоб хоть в чем-то бедным людям помочь! А ведь если бы не мы…

— Тихо ты, услышат еще!.. — шикнул Эж на бедолагу, который тупо смотрел на пустую кружку. — Ты лучше поешь — вон мясо жареное на столе имеется, и хлеб с вареными овощами… А ты говорил, что из вашей деревни в Храм Величия какие-то особые травы возят?

— Так и есть… — кивнул головой захмелевший крестьянин. — Еще дед мой корни и травы сюда возил, отец тоже, да и я этим занимаюсь… Храмовники из трав снадобья готовят, лечат… А может здешние святоши и травят кого, мы ж об этом не знаем!

— Не шуми, давай потише!.. — Эж снова пододвинул полную кружку к излишне разговорившемуся собеседнику. — Я не глухой.

— А знаешь, как трудно некоторые корни из земли выкапывать?.. — продолжал крестьянин, которому хмель уже стал туманить голову, да и язык уже не сдерживался. — Бывает, десять потов сойдет, пока их добудешь, ведь ни один боковой корешок повредить нельзя! Вот и корячимся… В низинах да в лесу травы собираем, и от страха трясемся, потому как в лесах каких только тварей не водится, а Божьи слуги не понимают, как нам непросто! Потом пойдут грибы, ягоды, шишки… Мы ж им привозим все, что добываем, хотя в нашу деревню иногда приезжают знахари, и за хорошие деньги травы покупают, во всяком случае, платят куда больше, чем божьи слуги! Ежели об этом церковники пронюхают, то нам худо будет — а то, как же, смеем кому-то другому продавать, а не им! Мало того, что святые отцы заставляют нас привозить им все, что мы добудем, так они велят все эти корзины и мешки с травами нам самим еще и в храм занести, да еще и отнести, куда скажут, а с нами за все чешуйками расплатятся! Жлобы последние!

— Выходит, ты и внутри самого храма был?.. — Эж снова взялся за кувшин.

— А то, как же!

— Можешь рассказать, что там находится?

— Зачем?.. — крестьянин недоуменно посмотрел на нас.

— Так интересно же! Мне ведь туда никогда не попасть! Хоть послушать о том, что за этими стенами имеется… А может, ты просто языком треплешь, и на самом деле тебя дальше порога Храма Величия не допускали?

— А вот я тебе сейчас докажу, что это не так!..

Мужчины продолжали говорить, а я осматривалась по сторонам. В харчевне немало посетителей, шума тоже хватает, так что наша троица ничем не отличается от тех выпивох, что сидят за соседними столами. А еще я с тоской смотрела на тарелку с холодной комковатой кашей неприятного серого цвета, которую поставили передо мной — делать нечего, придется и дальше глотать эту безвкусную массу, но так хочется хоть чего-то другого, более съедобного!

Меж тем речь крестьянина становилась все более невнятной, а речь — путаной. Похоже, хмель брал свое, и через какое-то время он уснул, положив голову на стол.

— Эж, только что прозвучало два удара колокола… — предупредила я своего спутника, который задумчиво смотрел на спящего крестьянина. Вместо ответа Эж подозвал одного из слуг, и когда тот подошел, заговорил:

— Наш приятель перебрал с вином, не рассчитал свои силы, да и я набрался, а уже прозвучало два удара колокола. Идти нам далеко, и мне приятеля сейчас не дотащить…

— За ночевку хозяин берет две медных меты… — слуга даже не дослушал — оно и ясно, что с такими просьбами к ним обращаются каждый день. — Ну и за еду с вас, само собой…

— Конечно… — Эж положил на стол несколько монет, и одну из них придвинул к слуге. — Да, и вот еще что: пусть утром приятель нас дождется, никуда отсюда не уходит, а то ищи его потом…

— Сделаем… — тот смахнул деньги в ладонь, а отдельная монета исчезла в его кармане. — Для хороших людей отчего ж не расстараться!

Мы покинули харчевню после того, как слуги утащили крестьянина в гостевую комнату. Если прикинуть, сколько крепкого вина недавно выпил этот человек, то до утра он вряд ли проснется. Ну, а нам тоже стоит поторопиться, тем более что солнце уже почти скрылось.

Шли молча, говорить не хотелось, и до гостиницы добрались еще до того, как прозвучали три удара колокола. Первым, кого мы там увидели, был хозяин.

— Долго вы ходите… — заулыбался он при виде меня.

— Уж если мы оказались здесь, то надо помолиться во всех храмах, и у