каждого из Богов попросить милости, покровительства и защиты… — вздохнул Эж. — Конечно, устаем, но для того мы и стремились в Тарсун.

— А в храме Тарриса сегодня были?

— Вчера в него заглядывали.

— Осторожней будьте — сегодня один из храмовников в храме Тарриса оступился, упал и головой о колонну ударился. Там, говорят, ступенька высокая…

Теперь хотя бы буду знать имя того святого, в храме которого нас настиг храмовник. Впрочем, это вряд ли имеет хоть какое-то значение.

— Надеюсь, ничего страшного не произошло, и он жив?.. — поинтересовался мой спутник.

— Нет, его душа уже радуется на Небесах… — вздохнул хозяин.

— Все мы смертны… — согласился Эж.

— Долго еще в Тарсуне пробудете?.. — полюбопытствовал хозяин.

— Дня два-три. Впрочем, там видно будет, не стоит заранее загадывать.

— Это верно. Обращайтесь, если что понадобиться! Всегда рад помочь добрым людям!

— Конечно…

Оказавшись в нашей комнате, я уже привычно задвинула засов на двери, надломила штырек в лампе и закрыла ставень на окне, а затем взялась за корзину.

— Снимай рубаху и показывай руку. И давай без возражений — я сейчас не склонна к долгим уговорам.

— Обиделась?.. — хмыкнул Эж, стягивая с себя рубаху. — Извини, я несколько не рассчитал тот подзатыльник…

— Мне сейчас не до того… — подосадовала я, рассматривая рану Эжа. — Ну, твоя рана смотрится чуть лучше, а подобное не может не радовать. Меня куда больше беспокоят слова хозяина о погибшем храмовнике. Надеюсь, все поверили в то, что он скончался по собственной неосторожности.

— Я в этом не уверен.

— Почему?

— Всегда стоит рассматривать тот или иной факт, держа в голове возможность самого неприятного развития событий. Не исключено, что у храмовников есть обоснованные подозрения, что смерть их собрата вызвана иными причинами, но оглашать свои предположения никто не стал — здесь слишком много паломников, и потому не следует говорить о насильственной смерти и нарушать ненужными сомнениями святость этого места. В любом случае церковники будут проводить какое-то расследование, и допускаю, что у тех людей могут появиться какие-то зацепки. Если так, то дело плохо — укрыться в Тарсуне у нас вряд ли получится, а это значит, что нам стоит поторопиться.

— Тот храмовник…

— Надеюсь, ты не собираешься читать мне проповеди о долгом душевном раскаянии за невинно убиенного человека?.. — неприятно усмехнулся Эж. — Согласен: дело более чем неприятное, но давай обойдемся без высокой морали и трагически заломленных рук — не на сцене. Тут выбор небогатый: или мы — его, или он — нас. Нам еще повезло, что храмовник был один — если б он привел с собой пяток вооруженных братьев, то неизвестно, где бы мы с тобой находились сейчас. И не стоит заниматься чистоплюйством — не забывай, что мы тоже можем навсегда остаться в этом мире, а он лично у меня не вызывает большой любви.

— Скажи, где ты так лихо научился драться? Один удар — и все!

— Просто мужичонка тщедушный оказался. А насчет остального… Мне всегда бокс нравился, я им всерьез занимался, и даже хотел связать свою жизнь со спортом. К сожалению, родители были категорически против подобного увлечения, так что для меня бокс остался, если можно так выразиться, всего лишь для души, небольшими тренировками в свободное время.

— Очень полезный спорт, как оказалось… — честно говоря, я никогда не относилась с особой симпатией к схваткам на ринге, когда два человека (в прямом смысле этого слова) избивают друг друга, да еще и прилюдно. — Ты что-то сумел выяснить у бедного крестьянина, которого умудрился напоить до невменяемого состояния?

— Ну, не стоит меня обвинять в столь злонамеренных деяниях, тем более что тот парнишка и сам был рад напиться до полусмерти, или хотя бы в зюзю. Кстати, от обиды на храмовников он рассказал многое из того, о чем в любое другое время не за что бы ни проговорился. Так вот: предполагаю, что наша парочка находится в Храме Величия, вернее, на втором или третьем этаже этого здания.

— Но откуда…

— Чтоб ты знала — это едва ли не самое охраняемое место храма.

— Не аргумент. Там, где находятся храмовые деньги, охраны должно быть не меньше.

— Все так, но на третьем этаже находятся лаборатории, или же нечто похожее на них. Именно туда крестьяне относят травы и корни — храмовникам лень самим тащить их наверх. Более того: частенько храмовники используют крестьян как подсобных рабочих — уж раз вы тут, то это унесите, то принесите, а этакое вообще доставьте вон туда!.. Правда, внутрь третьего этажа крестьян обычно не пускают, они оставляют свою ношу у дверей.

— Обычно… Значит…

— Верно: случается, что крестьянам велят оттащить свои корзины во внутренние помещения этого самого третьего этажа, и они кое-что видели своими глазами, хотя ничего не поняли из увиденного. Судя по описанию, там находится нечто вроде алхимических лабораторий.

— Надо же… — покачала я головой. — Впрочем, и в нашей земной истории некоторые алхимики двигали науку вперед. Однако все равно не понимаю, отчего ты решил, что именно там находится Лидия со своим кавалером.

— Это элементарная логика. Да и негде им больше находиться: из всех церковных строений Тарсуна Храм Величия считается главным.

— Значит, эта самая логика у меня полностью отсутствует… А еще мне непонятно другое: тебе удалось довольно долгое время находиться в Храме Величия, и на тебя почему-то никто не обратил внимания!

— В этом тоже нет ничего странного, обычная психология… — отмахнулся Эж. — Был такой писатель — Честертон, так вот он в одной из своих повестей писал о том, что никто не обращает внимания на людей, одетых в э-э… спецодежду — таксистов, почтальонов, садовников… Обычно мимо них человеческий взгляд проскальзывает, не задерживаясь, и в памяти людей мало что остается. Забыл, как это называется в современной психологии… Так что, перенеся это утверждение на наши реалии, утверждения господина Честертона полностью подтвердились: никому из храмовников не было дела до кухонных работников, или же тех, кто с метлой наводит порядок на дворе — никто не ждет угрозы от обслуживающего персонала, особенно столь незначимого. К тому же здешние храмовники пользуются непререкаемым влиянием, и вряд ли допускают мысль о том, что у кого-то хватит наглости сунуться в их владения. В любом случае, завтра надо пробраться в храм… Проблема в том, что я-то туда каким-то образом прокрадусь, а вот с тобой все куда сложнее — женщин на территорию самого храма стараются не пускать. Дело в том, что храм считается чисто мужским, так что, если ты только зайдешь в ворота, тебя сразу же выставят, причем со скандалом.