— Тебе, Лерка, пора научиться хвостатого слышать. Он, бедолага, старается, кричит, зовет, пробивается к тебе, а ты… Безнадежно глухая. И с Ланиэ вам надо, наконец, принять друг друга, эльф правильно говорит. Иначе передача магии невозможна, — вещал стрекозел, разгуливая по одеялу перед самым моим носом.

С утра пораньше.

— А сам-то. Вы с ней постоянно ссоритесь, чуть ли не деретесь. Как кошка с собакой.

— Не знаю, как там ваши коты с собаками себя ведут, — хмурился мелкий. — Наверняка те заслужили. Так ведь, серый? А у нас с Ланиэ давние счеты. Но я, между прочим, стараюсь. И ты давай тоже. Что ж делать, если боги подкинули партнера с такой вот ллах… гм… наури? Придется работать с тем, что имеем.

— Мря… — неизменно соглашался Марр, уползая поглубже в недра постели.

Спелись, голубчики.

Им-то что? До обеда, пока лекции не закончатся, все равно никто беспокоить не станет.

— Ты приглядись к Лани повнимательней, — добавлял Хан, ободренный поддержкой приятеля. — Она вообще-то неплохая… несмотря на то, что стерва. Я вот думаю, а не пригласить ли ее сюда на пару ночей? Поспим все вместе… В интересах дела, разумеется. А что, неплохая мысль, верно, серый?

— Мррр.

Кот лениво щурился, стрекозел мечтательно улыбался и как-то по-особому пристально принимался изучать кровать, подушку и почему-то ширму в углу, а я в очередной раз ужасалась открывающимся перспективам. Спать с феечкой, которая подопечную своего бесценного эльфа откровенно невзлюбила, подозревает во всех смертных грехах и не скрывает этого? Я же однажды просто не проснусь. Нет, мне собственного спанка достаточно, второго я не выдержу.

В общем, трудностей хватало.

Тем удивительней, что каждый новый день я встречала с нетерпением и лихорадочным, радостным предвкушением. Мне нравилось заниматься — слушать лекции, беседовать с Элистаром, тренироваться с Торэтом. И даже отношения с однокурсниками потихоньку налаживались. Ко мне привыкли, перестали раздраженно коситься и перешептываться за спиной, хотя по-прежнему почти не разговаривали. Даже Йонетт плевался ядом уже через раз и неизменно пристраивался на переменах к нам с Ноаром. Пусть при этом и делал вид, что я его по-прежнему не интересую. Разве что так… самую малость.

А самое главное, мне очень нравилась лунная магия. Я словно знакомилась с другой Лерой, до этого спавшей где-то глубоко внутри. Прежде мне неизвестной, непривычной, порой странной и непонятной, но такой… правильной, необходимой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я обретала саму себя…

***

Эльфийская магия делилась на условно светлую и такую же условно темную.

Светлые черпали энергию в солнечном свете. Не важно, для чего — для заклинаний огня, воздуха, земли и воды, ритуалов, пророческих откровений, создания артефактов или простого целительства. Для темных главным светилом была Луна, именно она давала им необходимую силу. Днем лунные слабели, то же самое происходило с солнечными ночью, поэтому большое внимание во время обучения уделялось расширению личного резерва, способам его быстрого восполнения и обмену магией с фамильярами. Чтобы одаренный в любое время суток оставался в тонусе.

На этом вся «условность» и различие заканчивались. Перворожденные не проводили грань между хорошей и плохой магией, созидательной и разрушительной, дозволенной и запретной. По сути, это были две части одного целого. И, кстати, самые мощные, «великие» заклинания эльфам удавались лишь тогда, когда солнечные и лунные объединяли свои искры.

А в остальном…

Да, белоплащники не умели поднимать умерших, как это делали «черные». Зато они создавали таких монстров, по сравнению с которыми свежевыкопанные зомби казались добродушными смешариками.

Имелась, конечно, и своя специфика, то, что было присуще именно лунному дару.

Во-первых, особая боевая техника — так называемая магия крови.

Плюс, способность не просто перемещаться на Изнанку, а мгновенно пресекать ее и, сворачивая пространство, выходить совсем в другом месте. Таким путем Берриан и пришел мне на помощь в ночь нападения элементалей. Остальные перворожденные подобным умением похвастаться не могли.

А еще лунные чувствовали точки силы — особые места, где аккумулировалась магическая энергия Валгоса.

Магии крови Торэт сразу отказался меня учить, и Элистар его в этом поддержал.

Воинское искусство, сложное, с массой условностей и запретов, его начинают осваивать в раннем детстве, и далеко не все добиваются успеха. Да и вообще, не женское это дело… Таков был единодушный вердикт куратора и наставника.

Я не возражала, хватало и обычных заклинаний. Атакующая магия мне вообще плохо давалась, не ясно, почему, зато защитные чары сами собой срывались с пальцев — легко и свободно. И изнаночными порталами бегать нравилось, особенно в сопровождении Марра — нашего профессионального покорителя Изнанки.

Но поиск точек силы… Вот что стало моей особой, искренней, ни с чем не сравнимой любовью.

Я определяла нужные места быстро и безошибочно, как дышала. У меня словно крылья за спиной вырастали. Так и подмывало взлететь высоко-высоко над землей, раскинуть эти самые несуществующие крылья и кричать от переизбытка энергии, которая захлестывала мощным потоком, накрывала с головой. Тем удивительней было узнать, что среди лунных это умение стало очень редким, почти уникальным.

— Один маг из поколения. И то хорошо, — сухо проронил Торэт, объясняя ситуацию. Он всегда был скуп на слова, когда речь заходила о неприятностях, преследовавших его Дом.

— Это началось после ухода ведьм? — проявила я чудеса смекалки. По вмиг помрачневшему лицу эйра поняла, что угадала, и само собой вырвалось: — А ты хотел, чтобы я была одной из них?

В глазах Торэта взметнулось уже знакомое темное, штормовое пламя. Он шагнул ко мне, наклонился, всматриваясь в лицо — пристально, жадно, как будто искал что-то.

— Скажем так, я хотел, чтобы ею оказалась именно ты, — последовал загадочный ответ.

Удар сердца… еще один — и высокородный выпрямился. Повел плечами, расслабляясь, отступил назад и заговорил о чем-то другом.

Больше мы к этой теме не возвращались.