– Теперь я готов, – говорит он и берет меня за руку.

Мы поднимаемся по широкой лестнице со стоящими по обеим сторонам высокими колоннами ко входу в парк-отель. Охрана Джоша следует за нами. Два швейцара открывают перед нами створки двери. За ними мы обнаруживаем Валери, которая говорит по телефону, нервно бегая по помещению. Она с досадой опускает телефон, замечает нас, и ее лицо проясняется.

– Ну наконец-то! – восклицает она и идет к нам через фойе с хрустальными люстрами. Ее шаги по полированному мрамору эхом доносятся до потолка. Многочисленные отблески от вышитого стразами черного коктейльного платья танцуют поверх ее декольте.

– Любовное свидание перед самой важной речью года – не лучшая идея. – Ее полный упрека взгляд тут же сменяется сияющей улыбкой. – Скоро твой выход, Джош. Все уже ждут тебя.

Валери не дает нам шанса ответить. Толкает Джоша к невзрачной двери под изогнутой лестницей и открывает ее. Я делаю вид, что что-то ищу в сумочке, и отсылаю Ханне недавно напечатанное сообщение. После этого выключаю телефон.

– Подожди немного, я тебя объявлю. – Валери уже наполовину скрылась в темноте за дверью, как вдруг обернулась. – Кстати говоря, сегодня здесь присутствуют избранные представители прессы. Мы уведомили пару больших медиа-холдингов о том, что Джошуа Прентисс будет произносить речь об итогах уходящего года, чтобы сделать рекламу нашему доброму делу. Надеюсь, для тебя это нормально?

Она указывает на плоские экраны, встроенные в стену фойе в нескольких шагах от нас, на которых идет прямая трансляция. Один из местных телеканалов транслирует пустую сцену с трибуной для выступлений. Недавно я стояла именно за этой трибуной, вела аукцион и пообещала себе бороться за светлую сторону Воронов. Бегущая строка у нижнего края экрана информирует, что скоро с речью выступит Джошуа Прентисс, сын президента Соединенных Штатов Мишель Прентисс.

Я снова смотрю на Джоша, который кивком дает Валери свое согласие. Его рука тянется к моей. Он больше не дрожит. Похоже, Валери не замечает почти безумный блеск в его глазах. Но мне кажется, я точно знаю, о чем он думает. Мы бы не смогли придумать способа лучше сообщить миру правду о Беверли Грей. А также правду о Львах и Воронах.

– До встречи.

Валери ныряет в темноту и спустя несколько секунд появляется на экране в прямом эфире. Ее голос звучит немного приглушенно через закрытые двери банкетного зала. Камера снимает Валери крупным планом, текст у края экрана разъясняет, что она является председательницей Воронов, благотворительного студенческого сообщества, которое ставит своей целью поддержку женщин из всех социальных слоев. Для СМИ Валери является воплощением Фелиситас Рейвен.

Я как раз думаю о большом портрете основательницы Воронов, который висит над камином в Доме Воронов, и о том, с какой гордостью Валери рассказывала об ее усилиях по поддержке учащихся женского пола, как в зале раздаются бурные аплодисменты.

Валери поворачивает голову.

– Похоже, это сигнал мне, – говорит Джош.

Я в последний раз сжимаю его руку и шепчу:

– Удачи!

– Она мне не нужна. – Он слабо улыбается. – На нашей стороне правда.

ПЯТНИЦА, 18.12.

Присутствующие практически рассыпаются в аплодисментах, и проходит несколько минут, прежде чем они стихают. В это время Джош профессионально улыбается во все камеры, так что у меня появляется ощущение, что он может видеть меня сквозь экран.

– Большое спасибо, Валери, – отвечает он на ее преувеличенное представление.

Ее сияющая улыбка растягивается до ушей, пока она отходит на пару шагов в сторону, чтобы полностью предоставить сцену в распоряжение Джоша. На заднем плане телохранители Джоша почти сливаются с черным занавесом.

Джош приветствует присутствующих и представителей прессы. Камера фиксирует реакцию гостей. Они благосклонно кивают и улыбаются, когда он упоминает Колледж Святого Иосифа и два совершенно особых студенческих сообщества.

– Для меня большая честь произносить сегодня важнейшую речь года.

Снова вежливые аплодисменты, на экране вся сцена целиком. Валери также аплодирует и кивает в ответ на слова Джоша.

Джош лезет во внутренний карман своего пиджака и достает оттуда телефон Беверли, что вызывает смешки среди публики, потому что некоторые, очевидно, думают, что Джош будет читать текст с него. Валери со своего места не может его видеть. Ее улыбка кажется натянутой, потому что она не способна понять реакцию зала. Кто-то пробегает так близко к камере, что распознать этого человека невозможно.

– Я знаю, что Вороны и Львы имеют большое значение в вашей жизни.

Джош говорит, несмотря на аплодисменты, у края сцены что-то происходит. Один из телохранителей Джоша идет в сторону суматохи за пределами угла обзора камеры, но камера быстро следует за ним и демонстрирует, как один из охранников отеля, а теперь и телохранитель Джоша не дают Келлану попасть на сцену.

Келлан, должно быть, сразу узнал телефон. У Валери едва получается улыбаться, тогда как Джош продолжает, не обращая внимания на происходящее.

– Вы все оказываете друг другу поддержку. Серьезно относитесь к печати, которая нас связывает. Со смертельной серьезностью.

В зале тишина. Камера теперь направлена на публику, которая состоит исключительно из высокопоставленных членов общества, чьи лица будто окаменели, в то время как остальные с неуверенной улыбкой на губах, предназначенной для камер, обмениваются друг с другом вопросительными взглядами поверх мило оформленных столов. Среди них и отец Тайлера, который заметно бледнеет. Значит, Тайлер сказал правду и поговорил с ним. Несмотря на все случившееся, я испытываю за него что-то вроде гордости.

Потом в объектив попадают столы, за которыми сидят действующие Вороны и Львы. Я вижу Бриттани, Лору и Шерил, трех удивительно красивых девушек, на лицах которых шок. Даже Бэррон рядом с Лорой смотрит на сцену с растерянным видом. Диона прижимает голову к груди Остина, который, не моргая, то и дело качает головой.

Джош затягивает тишину, пока первые гости не начинают с шумом двигать свои стулья, готовые убежать от обвинений и гнетущей атмосферы.

Камера опять возвращается к Джошу, постукивающему пальцем по трибуне. Телефон Беверли не виден камере. Валери уже не стоит позади Джоша, второй телохранитель также исчез, очевидно, не замеченный оператором.

– Я никогда не хотел становиться Львом, – признается Джош, – но внешние обстоятельства привели к тому, что мне пришлось вступить в члены этого сообщества. – Теперь камера направлена прямо на него, она крупным планом фиксирует боль и отчаяние в его глазах. – Мою лучшую подругу Беверли Грей в прошлом году сагитировали стать кандидаткой. Она осуждала интриги и политику сообществ. И за это ей пришлось умереть!

Коллективный вздох, камера ненадолго поворачивается в сторону публики, театрально прижатых ко рту рук, растерянных взглядов тех, для кого немыслимо, что сообщества могли зайти так далеко.