Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Матушка Этера говорила что-то про кровь, – я напрягла память, пытаясь выловить то важное зернышко, что должно было приблизить меня к разгадке.
– «И потечет по равнинам кровь искателей», – подсказал Ренн, а потом вдруг разозлился: – Ненавижу иносказания! Интересно, хоть кто-нибудь когда-нибудь сделал нормальное пророчество без всего этого бреда? Стремясь помочь, а не запутать.
А вот в этом я сильно сомневаюсь. Стоит вспомнить хотя бы сон, в котором все было неясным и размытым, и который можно было читать, как угодно. Да и вообще, обязаны ли боги нам помогать? Они создали своих детей для того, чтобы те жили своим умом.
– Но, Ренн… – кончики пальцев похолодели, и я приложила их к губам. – Это значит именно то, о чем я подумала? Ну, кровь… Потечет не в прямом смысле слова. Не будет смертей, не будет убийств.
– Кажется, да, – он в мгновение ока приблизился ко мне, и от потемневшего взгляда стало жарко. Положил на колено ладонь, придавливая к кровати. – Как бы я хотел уже сейчас… начать заниматься разбавлением нашей крови.
Щеки вспыхнули мгновенно. И угораздило меня родиться рыжей! Чуть что, превращаюсь в вареного рака.
– Не о том думаешь! Сначала Дар, а потом уже все остальное!
Ох, кажется, остатки стыдливости все еще живы во мне. Хотя после прошлой ночи я начала в этом сомневаться. А память, будто издеваясь, мигом подбросила пару сочных картин. Близость Ренна действовала на меня одуряюще.
– Из тебя бы вышла суровая Верховная жрица, – усмехнулся он, целуя в лоб.
– Ох, не напоминай. От одной только мысли мутить начинает!
Вчера приснилось, будто я стою в нарядном жреческом платье, ведя заумные беседы с послушницами и послушниками, хотя испокон веков богине служили одни девушки. Этот сон был таким реальным, что, пробудившись, я несколько мгновений не могла поверить, что нахожусь в хижине с Ренном.
– Кстати, куда делся амулет из авентина? – я коснулась широкой груди, пробираясь пальцами под рубашку. – Ты снял его?
– Перед поединком принято снимать все защитные амулеты, чтобы быть честными перед богами… – Ренн вдруг нахмурился, а я поняла, что он говорит про поединок с моим братом. – Я его так и не вернул.
Я опустила взгляд. Не стала говорить о том, что это плохой знак. Подаренный авентин не должен покидать своего владельца, иначе влюбленные будут разлучены. Впрочем, мы уже столько раз разлучались, что бояться этого попросту глупо. Плохие мысли прочь! Сегодня я просто счастлива.
Осторожно я коснулась пальцами его лица: так, будто он был мороком, и я боялась его развеять. Ренн опустил веки и, задержав дыхание, горячо поцеловал кончики моих пальцев.
– Я верну твой подарок, раз для тебя это важно.
– Не хочу, чтобы ты рисковал.
Он заставил меня молчать, прижавшись губами к губам. На улице стояла ночь, и я хотела, чтобы она длилась вечно.
* * *
Реннейр
Ночью я встал бесшумно, поднял сбившееся одеяло и укрыл мирно сопящую Мону. В груди защемило от чувства, что выстраданное счастье всегда такое мимолетное, как жизнь тех светляков на озере.
В памяти воскресла одна из сегодняшних картин: Рамона, наклонившись, сорвала седой одуванчик, каким-то чудом доживший до середины осени. Ветер дунул ей в лицо, сорвал пушистые семена – те запутались в медных волосах, осели на грудь легким пухом. А я стоял, как зачарованный, ловя каждое ее движение. Мона напоминала гибкую лозу, что стелется по скалам, оплетая замшелые камни, вгоняя длинные шипы в многовековую твердь.
Так же она опутала и мое сердце.
Рамона сонно потянулась и спросила, не размыкая глаз:
– Ты куда?
– Надо потренироваться с порталами.
Хотелось спать, но внутри бесновался Дар, которому просто необходимо дать выход.
– Хотя покидать эту теплую постель ну очень не хочется. Отпустишь?
– Иди-иди, только обещай не делать глупостей, – она зевнула и, подложив кулачок под щеку, тут же уснула. Вымоталась, бедняжка. Ей бы в покоях спать, да на перине, укрываться шелковым одеялом, а здесь…
Я оглядел наше нехитрое убранство. Ладно, если все закончится хорошо, все это у Рамоны будет, я уж постараюсь.
Тучи разошлись, явив миру круглобокую луну.
Крепче перехватив рукоять клинка, я представил, как по воздуху ползет мерцающий разрез. Как он ширится, удлиняется, как трещит и рвется ткань мироздания, а за ней – простор, что взглядом не объять. И двери. Сотни сияющих дверей, ведущих в любые места света.
Я видел это так ясно, будто все это и в самом деле было. Каждый раз, когда рядом оказывалась Мона, я чувствовал прилив сил, будто мой Дар тянулся к ней и стремился слиться воедино с ее Даром.
Удивительно. Непостижимо.
Может, так и было задумано? Матерь Гор создала ее специально для меня, а я как дурак столько времени противился чувствам и едва не потерял. Но теперь я больше никогда не откажусь от нее добровольно, не отпущу ее руки.
Повинуясь моей воле, засвистела сталь. Расползлась ткань мироздания, выпуская жидкий медовый свет. Портал вышел с первого раза.
«Вера – она вот здесь…» — прозвучали в голове слова старого Леймаха, и, больше ни в чем не сомневаясь, я сделал шаг.
* * *
Рамона
Проснулась я от холода. Пошарила рядом с собой по постели – пусто.
– Ренн?.. – позвала хриплым ото сна голосом.
В ответ – тишина.
Подскочив и на ходу натянув сапожки, я накинула плащ и выскочила на улицу. В воздухе еще плавала утренняя дымка, пахло грибами и опадом. Ветер дохнул резко, ссыпав на голову ворох подсохших листьев.
Реннейр обнаружился тут же, немного в стороне от домика. Не спал совсем? Он стоял лицом к порталу – высокий и широкоплечий. Из арки били яркие солнечные лучи, обтекая фигуру, точно расплавленное золото. Эта картина притягивала взгляд, я даже на миг застыла, любуясь. И вдруг подумалось, цвет моей магии тоже золотистый, значит, мы даже здесь идеально подходим друг другу.
– Доброе утро!
– Прогуляться хочешь? – внезапно спросил Ренн и, повернувшись, протянул руку ладонью вверх.
Сон как рукой сняло. Я пригладила волосы и белкой поскакала к нему. Прошла только ночь, а я уже жутко соскучилась!
– И куда мы отправимся?
Приятно было видеть моего лестрийца таким расслабленным и счастливым. Не Зверем-из-Ущелья, а просто Ренном.
– Увидишь, – улыбнулся довольно и затянул меня в портал.
Уже знакомое чувство полета, дух замирает в груди и… Вот уже мы на месте.
Не успела открыть глаз,
