Но потом ты решил украсть куб. — В голосе появилось разочарование. — Причем сделал это весьма неуклюже. Механик обратил внимание на мокрую одежду и решил на всякий случай уточнить у меня, действительно ли понадобился куб. Что, растерял все навыки? — Тощий усмехнулся одними губами и взглянул на протезы пленника. — Хотя и в прошлом ты не был хорошим вором, раз позволил себя поймать аж дважды.

Ив заскрипел зубами и сжал кулаки. Руки были прицеплены наручниками к спинке стула. Протезы — немое доказательство тех двух его провалов. И теперь он снова попался на воровстве. Из-за гребаного дождя! Как глупо.

— Ну и зачем тебе Мила? — глухо проговорил Ив. — Сам сказал, что она будет бесполезна в работе.

Тощий отмахнулся и повернулся в сторону, а голос стал бесцветным, будто он резко потерял к теме интерес.

— Я же сказал, это личное. Нельзя оставлять предательство безнаказанным. Я поймаю ее и потом выдам вас обоих властям. Вас приговорят к смертной казне за несоблюдение закона о порченых. А я в очередной раз докажу городу, что мои методы поимки преступников более эффективны, и что не покрываю своих людей, если те идут против империи. Ну и самое главное: это послужит уроком всем остальным. — Снова взглянул на Ива, не поворачивая головы. — Хотя мне искренне жаль, что приходится так поступать, я не могу проявить слабость в глазах подчинённых.

Ив нахмурился. Значит, босс просто хочет сделать из него наглядный пример, напомнить своим шавкам, что ждёт предателя. Он всегда так поступает: не убивает человека, а заставляет его смотреть, как все, что он любит, превращается в пепел.

— Я не скажу, где она.

— Знаю. Ты многое можешь выдержать, но это не значит, что мы оставим тебя в покое. Поэтому я и позвонил ей. Вряд ли она окажется такой же психически устойчивой.

— Мила не станет с тобой связываться, — упрямо проговорил Ив в надежде убедить в этом хотя бы самого себя. — Она умная девочка.

— Если она немного умнее тебя, то сделает, как я сказал. И дураку понятно, что это конец. Ты её больше не защитишь.

Тощий развернулся и вышел, оставив Ива в одиночестве размышлять над своим положением. А положение было так себе. Он слабо подёргал руками, попробовал встать. Крепкий металлический стул был прибит к полу, ноги прикованы к ножкам, а запястья перехвачены толстыми браслетами, которые не разорвать даже с учётом силы механических протезов. В висках пульсировала боль, он не спал уже больше двух суток, и соображать в таком состоянии не получалось при всем желании, однако не требовалось особой концентрации, чтобы понять, что он в полной жопе. Спасти его могло только сошествие одного из староверских богов.

Ив не знал, сколько времени уже провел здесь, но плечи ныли из-за неудобного положения и спина напоминала о себе. Он поерзал на стуле — не помогло. Повесил голову и закрыл глаза. Казалось, они пересохли и сморщились. И кишки тоже. Он уже и не помнил, когда ел в последний раз. Усталость навалилась, несмотря на напряжённость ситуации, и Ив готов был уже провалиться в сон, но внезапный скрип двери заставил его разлепить веки.

В комнату зашёл мужчина в форме надзирателя. Лицо показалось знакомым. Возможно, виделись на разгрузке товара. Ив присмотрелся к нему повнимательнее — и в голове медленно, словно это было давно, всплыл эпизод: порченый с уродливыми руками роняет яблоки, и надзиратель бьёт его стеком.

На этот раз он тоже достал стек, другой, электрический. Включил режим подачи тока. Кончик стека заискрился. Мужчина молча ткнул Ива в плечо. Тот задергался от разряда, сжал зубы. Боль прошла по всему телу и сконцентрировалась в месте ожога.

— Босс сказал, ты вряд ли что-то скажешь, — оскалился мужчина, покачивая стеком из стороны в сторону в опасной близости от лица пленника. — Мне все равно. Молчи или говори. Моя работа — не дать тебе сдохнуть слишком быстро.

Он ткнул стеком в живот. Ив согнулся и едва удержался от того, чтобы выблевать кишки. Ожог горел огнем. Сил разогнуться уже не было. Сознание едва держалось в теле. Надзиратель подошёл вплотную и оттянул его голову за волосы, чтобы проверить, что Ив ещё не отключился. Ив собрал остатки сил и плюнул ему в лицо. Кровавый сгусток угодил в щеку. Мужчина стёр его, брезгливо стряхнул с пальцев. Ухмылка сменилась злобным оскалом. С яростью он врезал стеком наотмашь по лицу, оставив на щеке красную полосу. В глазах потемнело. Ив отстраненно подумал: наконец-то посплю — и потерял сознание.

Глава 24

Когда Ив снова пришел в себя, потребовалось много времени, чтобы сфокусироваться на окружении. Голова болела немилосердно, веки казались тяжёлыми, а тело затекло, и при малейшем движении ноги и плечи отзывались неприятным покалыванием, больше всего напоминающим физическое воплощение белого шума.

Ив с трудом поднял голову. У стены напротив удалось разглядеть неподвижный силуэт. В воздухе появился новый запах, слабый по сравнению с остальными. Запах жженой прелой соломы. Когда мир перестал расплываться перед глазами, Ив разглядел в полумраке знакомую громадную фигуру. Шлак. Он молча стоял, привалившись спиной к стене, сложив на груди обе пары рук. Ив не мог толком рассмотреть лица товарища, но чувствовал, что тот неотрывно глядит на него. Такой непривычно тихий и серьезный.

Ив тоже молча смотрел в ответ. Почему-то на сердце залегла тяжёлая тоска. А когда молчать стало невыносимо, Ив тихо сказал:

— Прости.

Вышло хрипло из-за пересохшего горла. Шлак не ответил. Это и не требовалось. Ив подвёл его и чувствовал потребность выразить сожаление, но не знал как.

Шли минуты, а в голову так ничего и не пришло. Есть моменты, когда молчание выражает больше, чем любые слова.

Несколько минут спустя Шлак пошевелился. Наверно, собирался уйти. Ив прохрипел:

— Пить хочу.

Громила замер на миг в дверях, не оборачиваясь, и вышел, снова оставив пленника одного.

Ив опустил голову. Не было сил ни на что. Такую слабость он испытывал, когда валялся в лихорадке из-за отрубленной руки. Постоянно хотелось спать, а когда он просыпался, не мог понять, реальность это или бред. Так и сейчас.

Стоило закрыть глаза — Ив тут же провалился в сон.

Его резко выдернули из забытья, окатив ледяной водой. Ив тут же закашлялся, завертел головой. Пульс ускорился из-за холода, по телу побежала дрожь.

— С добрым утром, неженка! — ехидно ухмыльнулся все тот же надзиратель и отбросил пустое ведро в сторону. Оно с грохотом покатилось по полу и ударилось о стену. —