Я улыбнулась, пытаясь снять напряжение.

- Честно говоря, я даже не знала, что у них появился младенец, так что я почти ничего не знаю. Я активно участвовала в их жизни довольно долгое время, но только пока не завершился процесс удочерения. Я думала, у них все хорошо.

- Хмм... - она опустила взгляд на Айпад. - Похоже, уже некоторое время дела шли не слишком хорошо. Они уже дважды обращались за неотложной помощью, верно?

-Да, но оба раза это были несчастные случаи.

На лице читалось сомнение. Я бы тоже так подумала, если бы читала отчеты и не знала Бауэров.

- Вы с ними в последнее время говорили? - спросила она.

Я покачала головой.

- Вы можете рассказать, что происходит?

- Мы и сами пытаемся это выяснить. Около одиннадцати утра они вызвали бригаду парамедиков. Когда те приехали, отец делал младенцу сердечно-легочную реанимацию. Было слабое сердцебиение, но ребенок не реагировал на раздражители. Его интубировали и привезли сюда. Мы все еще ждем результатов КТ.

Это я читала в его истории болезни. Это я и сама уже знала.

- Да, но что произошло?

Она задумалась, словно это была секретная информация.

Я подняла руки ладонями вперед.

- Послушайте, не знаю, понимаете ли вы это, но мы сейчас в одной команде. Я, так же как и вы, желаю этим детям добра.

Лицо вспыхнуло от смущения.

- Не в этом дело.

Я подняла брови.

- Да? Звучит именно так.

Она потрясла головой.

- Извините, если у вас создалось такое впечатление. Я еще не работала с такими серьезными случаями. - Она перешла на шепот: - Я просто хочу быть уверена, что не сделаю ошибки.

Я улыбнулась. Она и вправду совсем новичок.

- Я тоже когда-то была на вашем месте. Расскажите, что вы знаете, и будем работать с этим вместе.

Она улыбнулась. Напряжение ослабло.

- Коул получил травму головы. Есть опасения, что могло произойти кровоизлияние в мозг, поэтому делали КТ. Доктора не знают, его трясли или он упал.

- Но они уверены, что была травма головы?

Она кивнула.

- Сбоку мягкое распухшее пятно. Из ушей сочится что-то розовое.

У меня в животе что-то зашевелилось.

- Не понимаю. Откуда эта путаница вокруг происшествия? Что говорят Ханна и Кристофер?

Она нахмурилась.

- В том-то и дело. Кристофера не было рядом, когда все случилось. Только Ханна с детьми.

- А что говорит Ханна?

- Она не говорит.

- Бессмыслица. 

Она пожала плечами.

- Кристофер обнаружил их в ванной, ванна была наполнена, все мокрые насквозь. Он говорит, Ханна вела себя неадекватно, уже когда он приехал, а при появлении парамедиков начала кричать. Она была в таком виде, что ее не пустили в карету «Скорой помощи». Приехав в больницу, она закатила сцену, и тогда врачи дали ей валиум. Иначе ее бы не пустили сюда.

Ее рассказ совершенно не соответствовал тому, что я знала о Ханне.

- Кристофер не знает, что случилось, - добавила она, подумав. - Или говорит, что не знает

- А Джейни? С ней что? - спросила я.

- Мы пока не знаем наверняка. У нее вывихнуто плечо.

- В какой она палате?

- 29 С, - она нажала на экран и пролистала информацию. - Тетю зовут Элисон.

Меня удивил рост Элисон, потому что Ханна очень низенькая, но лица у них были похожи. Одинаковая угловатая челюсть и тонкие губы. У обеих огромные зеленые глаза в обрамлении темных ресниц. Она выглядела ошарашенной.

- Добрый день, я Пайпер Гольдштейн, социальный работник Джейни, -сказала я с порога палаты Джейни.

Элисон показала, что я могу зайти.

- Кристофер написал, что вы идете.

Джейни сидела на кровати, скрестив ноги. Левая рука висела на синей перевязи. Перед ней телевизор. Я сначала подошла к ней.

- Как у тебя дела? - спросила я.

Она выглядела потерянной. Лицо покрылось пятнами, на щеках засохли сопли.

- Понимаю, тебе сейчас очень страшно, но все будет хорошо. Я прослежу, чтобы о тебе позаботились.

Она кивнула, нижняя губа торчала, словно она готова расплакаться в любую минуту.

Я выпрямилась и посмотрела на Элисон.

- Сожалею, что вам и вашей семье приходится через это проходить.

- Спасибо, - в глазах стояли слезы. - Я просто не могу поверить в происходящее. Это так ужасно.

- Мы можем выйти ненадолго в коридор? - Я не хотела, чтобы Джейни слышала. - Джейни, мы с тетей Элисон будем в коридоре прямо за дверью, если тебе что-то понадобится, хорошо?

Она кивнула.

Элисон вышла следом за мной в коридор и сразу же заговорила:

- Что они делали в ванной? Младенцев не купают в большой ванне. Я так никогда не делала. Ханна тоже. В больнице с ней случилась истерика. Вам это рассказали? - Она не ждала моего ответа. - Я никогда ее раньше такой не видела. Она совершенно не контролировала себя. Это жутко. Издавала какие-то животные крики, я не могла ее успокоить. Никто не мог. Никогда не видела, чтобы люди так себя вели. Это нормально? В смысле, что нормально? Это бессмысленно. Все это. Ханна пыталась напасть на Джейни, когда та зашла в палату. Она напала на нее. Это вам говорили?

- Мне еще никто ничего не рассказал.

Она схватила меня за руку.

- С Коулом же все будет хорошо? Он выживет, да?

В ее лице было такое отчаяние, что я не могла сказать правду.

- Обязательно, - ответила я.

От каждого писка одного из мониторов Коула я сразу думал, что мы его теряем, хотя врачи заверили, что на снимках все чисто. Его отключили от искусственной вентиляции легких, он дышал сам, но еще не проснулся. КТ показала, что он перенес приступ судорог после удара головой. Они объяснили, что младенцы часто испытывали сложности с дыханием после таких приступов, но их слова не могли ослабить сковывавший меня страх.

Я мерил шагами комнату. Шесть шагов от стены до двери. Четыре шага поперек. В голове роились вопросы. Что они делали в ванной? Почему дети были в одежде? Как они промокли? Если бы Ханна говорила. Она знала ответы, но она до сих пор ничего не понимала и не могла адекватно реагировать.

Я беспокоился о ней так же, как о Коуле. Действие валиума давно закончилось, а она почти не вставала с кресла. То и дело поднималась, механически подходила к кувезу Коула. Просовывала палец в отверстие, гладила его руку, по лицу катились слезы. Я дважды спросил, что случилось, она будто не слышала. Она замкнулась где-то внутри себя, и я не мог до нее достучаться. Никто не мог.