– Такое обвинение надо доказать! – сразу побагровел круглолицый и румяный майор.

– Это доказано множественными свидетельскими показаниями. Показания запротоколированы и переданы в военную прокуратуру.

Показания, конечно, не были еще переданы, поскольку представитель военной прокуратуры пока не добрался до батальонного городка. Но этой маленькой неточности майору Захватову можно было и не знать. Так он будет более сговорчивым.

– У меня нет оснований подозревать командование батальона в соучастии, но я могу обвинить вас в том, что вы закрывали на это глаза...

– Это полковые склады, и нам они не подконтрольны, – возразил Захватов.

– Тем не менее караул выставляет именно ваш батальон. И наверняка солдаты или начальник караула не могли не видеть, что имущество со складов отпускается гражданским лицам... Но я даже не об этом хотел сейчас сказать. Мое обвинение гораздо более серьезно... Я готов утверждать, что ваши «кладовщики», чтобы скрыть факты хищения со своих складов, «заказали» джамаату Мовсара Байсарова уничтожение автомобильной колонны с продуктами. В результате погибли военнослужащие и была повреждена материальная часть.

– Что?! – майор встал и из багрового стал черным.

– Можете сидеть, – разрешил Раскатов. – Вот в расследовании этого инцидента я и надеюсь найти с вами полное взаимопонимание. А все последующие события, это только попытки убрать свидетелей «заказа». То есть боевиков Байсарова. И убирал свидетелей, кстати, солдат караульного взвода, которого потом застрелил лейтенант Тихонов. Этот солдат, вместе с двумя другими, бросал в окно гранаты...

– А кто тогда выпустил Атагиевых – отца с сыном? Кто на нашего часового напал?

– Это вы у меня спрашиваете?

– Там был какой-то человек в черном. Не в «камуфляже», а в черном. И в маске «ночь». Его видел капитан Прядунько, когда этот человек выпускал пленников. И сразу выслал своих подчиненных за забор, чтобы перекрыть пути отхода.

– Он знал и место, где Атагиевы и человек в черном будут через забор перебираться? – спросил Раскатов.

– Здесь все знают, что за гаражом нет часовых...

– А что же Прядунько сам не стрелял? – спросил полковник.

– Он был без оружия.

– Но прапорщиков послал вооруженных...

– Я не совсем в курсе, но я думаю, Прядунько просто позвонил.

– Ладно. Будем разбираться. Я думаю, с рассветом прилетит и следователь следственного комитета военной прокуратуры. Лучше было бы, чтобы и комбат сюда же пожаловал... Да и командира полка неплохо было бы пригласить... Спрашивать будут в первую очередь с него – склады-то полковые, а командир полка уже будет спрашивать с вас...

– Я доложу... – согласился майор Захватов. – С комбатом говорить будете?

– Передайте ему мое мнение. Я думаю, вы сумеете сделать это правильно... Ваша активность в этом вопросе и активность комбата может решить вашу судьбу. Поймите это... Кто будет покрывать, тот станет соучастником.

Раскатов встал.

Астамир не потерял хладнокровия во время бегства. И убегал он, не в панике спасаясь, хотя бежал быстро. Ни о какой панике речи быть не могло, было только душевное смятение из-за того, что он вынужден был оставить отца. Это походило на предательство. Но это не было предательством, потому что, во-первых, таким был приказ отца, во-вторых, если бы Астамир не ушел и попытался отстреливаться на месте, он задержал бы отправку отца к врачу, и отец истекал бы кровью до тех пор, пока Астамира не убили бы... И каково было бы отцу смотреть, как убивают его сына?

Но и убегал Астамир тоже не безоглядно, несмотря на то что в него стреляли. Он не забыл прихватить с собой два автомата и к каждому по дополнительному рожку. Без оружия в его положении трудно было выжить. И, перебежав дорогу, Астамир в первых же подходящих кустах залег и стал смотреть, что там будет происходить, по ту сторону раздолбанного асфальтового полотна. Шальная мысль в голове мелькнула, что федералы захотят отца пристрелить, и Астамир приготовил оба автомата и один сразу в руки взял, прицелился, чтобы, если что, за отца отомстить. Солдаты шли открыто, не прячась, в полный рост и совершенно не ждали атаки под забором своего батальона.

Тут же к солдатам и спецназовцы присоединились во главе с офицером. Они отцом и занялись. Развернули плащ-палатку и стали отца перекладывать на нее. Астамиру хотелось крикнуть, чтобы осторожнее брали, но спецназовцы и без того старались быть осторожными. Переложив Умара, они сразу его понесли в сторону части. А офицер что-то с земли поднял. Издали в темноте не было видно, что именно, но Астамир по месту понял, что офицер подобрал его Лонг Гиан – последний подарок отца. Жалко, что сам Астамир забыл про него...

Но, если отца унесли, значит, есть надежда, что он останется в живых. Не может такого оказаться, чтобы в большом мотострелковом батальоне не было санчасти, чтобы не было в санчасти врача. А какой врач всегда бывает главным в армии? Конечно, хирург. Отцу хирург нужен... Может быть, и прооперируют его... Ведь сколько раз бывало, слышал Астамир, что в самом отдаленном горном селе, без оборудования, без света даже, врач проводил такую операцию, которую, считается, можно только в суперсовременной клинике проводить.

Здесь поблизости светилами медицины не пахнет. Но может же оказаться хороший хирург. Может... Отец сам всегда говорил, что он везучий... Должно ему повезти.

Спецназовцы ушли. На склоне остались только мотострелки. Они что-то искали там, осматривали место. Потом перенесли и положили рядом тела убитых Астамиром прапорщиков. Потом из-за угла машина выехала и остановилась рядом, закрыв Астамиру обзор. Но он, сдвинувшись в сторону на двадцать шагов, сумел увидеть, как грузят в машину тела.

Машина уехала. Следом за ней ушли и мотострелки. Наискосок по склону шли, недружно, без строя, прямо к углу забора. Видимо, с настроением не самым лучшим. И никто не оглядывался. А Астамир с трудом себя сдерживал, чтобы не наградить их несколькими очередями. Он мог бы многих уложить раньше, чем они среагировали бы. А потом сам бы ушел подальше... Но нельзя... Не нужно сейчас этого... Ведь у них в руках его отец.

* * *

Оставшись один, Астамир никуда не пошел. Он плохо знал эти места, никого не знал в недалеком поселке, и идти ему, по сути-то дела, было отсюда некуда. А место, где он пока лежал, казалось сейчас, в темноте, чуть ли не самым надежным укрытием. И сначала Астамир просто на спину откинулся и в небо смотрел. Небо было чистым и звездным, и эта чистота слегка успокаивала своим величием и грандиозностью. А успокоиться ему было необходимо, чтобы хотя как-то с мыслями собраться и решить, что следует сделать. Невозможно постоянно бродить вокруг батальона мотострелков и оставаться незамеченным. Обязательно кто-то увидит, сообщит, и тогда опять начнется – погоня, перестрелка, запутывание следов... Все это привычно и не слишком мучило бы Астамира, если бы не желание никуда не уходить отсюда, по крайней мере, не уходить далеко от места, где находится отец. И надо было решать...