Мы с врагом взвыли одновременно. Кто бы рассказал, что это так больно? Одно радовало— кровь брызнула не у меня. Один: ноль.

Но пока я радовалась своей победе, враг не дремал. На меня кинулись двое в плащах, они неслись мне навстречу, как в замедленной съемке. Дракон рванул меня назад с такой силой, что я не устояла на ногах и свалилась. С одной стороны — больно ударилась коленом, с другой — некрасивый изогнутый клинок просвистел над моей головой, и отсек только кончики моих волос.

А мог ведь и всю голову, как в детской песенке, под самый корешок.

Песенка: «срубил мою головушку под самый корешок» витала в воздухе всю драку. И когда мама мылила шею мужикам в плащах слева от меня, и, когда дракон превращал в фарш врагов справа.

Но даже их сил не хватало. Неприятели прибывали и прибывали, так и хотелось крикнуть «горшочек, не вари!», но он все варил и варил… Враги размножались, как головы гидры, ползли на нас, как тараканы на крошки. Казалось, уничтожишь одного, и на его место приходят двое. Дракон начал уставать и пропускать удары, его не щадили. Маму подхватили под руки и поволокли из арки.

Ну все. С меня хватит! Я не только красивая и умная, но еще и находчивая! Смелая. Сильная! Ладно, хватит думать и давить филей, пора действовать!

Я с устрашающим криком запрыгнула на спину похитителя моей матери, и со всей силы укусила его в шею, не думая о множестве зараз, которые могла подхватить таким антисанитарным боевым приемом. Тут не до санитарии. Надо родительницу спасать!

Мужик завопил и попытался меня сбросить, но куда там. Я к нему клещом присосалась, только в позиции рюкзака не могла активно драться. С другой стороны, и враг не мог утащить мою маму. Мама воспользовалась случаем, и треснула мужика под коленную чашечку. Его нога подогнулась, и тяжелая туша свалилась. Я ловко отпрыгнула и оценила ситуацию, сделав неутешительный вывод: наши проигрывают. Еще каких-то пять минут, и можно пускать финальные титры вместе с некрологом.

Паника медленно, но верно поднималась к горлу. В животе зачесалось, руки обожгло огнем, дыхание от страха сбилось. Я понимала, что должна что-то сделать, что происходящее — отчасти и моя вина. А еще я понимала, что, если кто и имеет право побить мою маму, то только я, а не какие-то ряженые мужики в масках и плащах!

Это меня она предала и меня бросила. И это мне решать, как ее наказать и наказывать ли вообще!

Еще один удар, и дракон упал к моим ногам. Его лицо — кровавая маска, а тело — исполосовано ножами, как ливерная колбаса. Мужчина тяжело дышал, хрипел и угрожал скорой кончиной.

Мама держалась из последних сил, ее как будто жалели, но вскоре закинули на плечо и поволокли из арки.

Ярость зажглась во мне за секунду, даже за сотую ее долю. Я вспыхнула, как спичка, в буквальном смысле. Вокруг меня полыхнуло нечто, похожее на белоснежный огонь.

— Отпустите. Мою. Мать! — произнесла я нечеловеческим голосом.

Смешно сказать, но мужики перепугались. Маму мою шустро поставили на ноги, получили в ответ по коленным чашечкам, синхронно рухнули на асфальт.

Что делать дальше, я не представляла. Стояла себе, полыхала и пыхтела, как старинный паровоз на угле. Хотелось сбежать. Оказаться далеко-далеко отсюда, в каком-нибудь безопасном месте, утопающем в цветах. Тихом. Где бы пели птички и ярко светило солнце.

Отчаянное желание так ярко захватило меня, что я услышала пение птиц и пряный аромат цветов, напитанных солнцем.

Кто бы мог подумать, что даже высокобюджетные спецэффекты и вполовину не отражают великолепие реальной жизни. Нас окружила воронка из белоснежных вихрей, с вкраплением черных прожилок. Мои руки зажгло так, словно я сунула их в костёр. Руки дракона, валявшегося у моих ног, тоже полыхали.

Мама сообразила первой, что к чему и прыгнула внутрь нашей воронки. Щелчок и все пропало, словно яростный вихрь крутился в моем воображении. Разве что кружащиеся в воздухе лепестки роз намекали на недавний ветер.

Пропало в буквальном смысле все: и здание больницы, и темная арка, и толпа врагов, живых и поверженных — все это растаяло, словно кошмарная выдумка.

Да и мы оказались в цветущем саду, как я и хотела.

— Что за… — я осмотрелась, но напоролась на осуждающей взгляд мамы. — Что?

— Ничего! Я пытаюсь на тебя не злиться, ведь ты понятия не имеешь что натворила, но не получается.

— Я? А что я сделала?

— Перенесла нас сюда, — прохрипел дракон. Голос, почему-то, дублировался из дырки в его груди.

— И поставила крест на нашем спокойном существовании.

— А… так то, что было в арке — ты называешь «спокойным существованием»? То есть мне нужно было не вмешиваться, и не мешать им убивать вас? Кто это вообще был? Что они от нас хотели? Как мы тут оказались? Кто, блин, мы такие?

— Меня больше интересует, где мы, — тяжело произнес дракон пытаясь поднять голову. — И есть ли тут лекарства.

— Идёмте, нам пора, — с осуждением произнесла родительница и двинулась по мощеной дорожке в направлении… туда!

Идеальный разговор!

— Мама! — окрикнула я. Женщина вздрогнула и резко остановилась, будто ударилась в бетонную стену со множеством шипов. — У нас тут кандидат в трупы. Он встать не может!

— Ты сильно его недооцениваешь, — произнесла мама сдавленным голосом и обернулась через плечо. — Идем. Он догонит.

Бросить умирающего, собственно, умирать, мне не позволила совесть. Может, он и дракон, но что-то не похоже, что это ему поможет. Мужчина валялся в приличной луже крови и, по моим скромным подсчетам и знаниям, даже драконы не могут жить без этой жидкости, а, значит, как минимум, нужно чем-то заткнуть дырки, чтобы красненькое не вытекало.

— Ох. Ну и свалился же ты на мою голову! — проворчала, опускаясь на колени перед мужчиной.

Глава 50

В расход пошла моя одежда, от которой я нещадно отпорола несколько самых чистых на вид лоскутов. Это только в фильмах герои играючи рвут одежду на части, когда нужны бинты. Ага! Я применила все чудеса изобретательности и даже вспомнила школьные уроки физики, чтобы перетереть и разорвать волокна ткани. Где надо, так она не рвется, а когда не нужно, в самый неподходящий момент, здравствуй дырка и привет стрелка на колготках!

Дракон наблюдал за моей возней с ехидством, но молчал. Хотя за один только взгляд я уже хотела повязать с таким усилием раздобытый лоскут ткани ему