традицией и культурами неолита и эры металлов в регионах становления первых классовых обществ, а также и на их первобытной периферии, проясняются новые черты генезиса науки как длительного и сложного исторического процесса, не прерывавшегося и на стыке первобытного и классового общества. Все очевиднее становится, что первобытная традиция была благодатной почвой для появления и роста науки Древнего мира, но потенциальные возможности этой традиции осваивались довольно медленно. Тут различим ее внутренний и внешний синкретизм.

На первых этапах, судя по имеющимся данным, осваивалась и переосмысливалась, прежде всего, внешняя оболочка первобытного фонда знаний, пронизанная этническими и другими нитями непосредственной связи этого фонда с социальной и производственной жизнью первобытного общества. Этим объясняется, в частности, устойчивое, консервативное сохранение специфических признаков этнокультурных вариантов первобытных систем счета древнейшими математиками Старого и Нового Света, как и в целом неповторимый этнический колорит науки каждого из древних государств Мезоамерики, Юго-Восточной Азии, Передней Азии, Средиземноморья. Разумеется, первобытная целостная картина мира все менее соответствовала совокупности социальных и производственных отношений развивавшихся классовых обществ, потребности которых диктовали интенсивный рост одних областей знания (например, техники вычислений, астрономических наблюдений) при затухании других (так, медики Шумера не продвинулись далее первобытных охотников в представлениях о физиологии кровообращения, утрачивались знания о диких животных и т. п.). Особая прикладная направленность прогрессировавших отраслей знания, удаляя их от первобытной почвы и разрушая прежнюю целостность картины мира, не сообщала этим отраслям знания объясняющих, доказывающих оснований, теоретической направленности.

Достижения науки Древнего Востока в условиях древнегреческих полисов встретились с архаически-синкретичным продолжением первобытной традиции и с социальными условиями, стимулировавшими аргументированные подходы к ее переосмыслению. Внутренний синкретизм первобытной традиции обусловливал здесь целостное понимание природы, сохранявшееся в процессе объективации (освобождения от этнических, художественных, мифических, ритуальных оболочек) количественных, пространственных и иных параметров картины мира.

История античной науки свидетельствует о противоречивости и сложности этого процесса, требовавшего рационального объяснения мироздания, не зависящего от этнических и иных традиций, систематического доказательства логической безупречности выдвигаемых концепций. Первобытное наследие имело здесь многообразные влияния, связанные с расчленением его внутреннего синкретизма. Так, слитный зооморфно-числовой характер был присущ космогонической концепции пифагорейцев, их аргументация по поводу свойств чисел 7, 10, 4, 3 (узловых чисел первобытной традиции) основана на биокосмологических представлениях. Пытаясь сводить классификации первоэлементов и других свойств природы к числу 4 (Эмпедокл, Филолай) или к числу 3 (Петров, Платон), древнегреческие мыслители как бы вновь возвращались к этнокультурным вариантам первобытной традиции[561]. Даже у Аристотеля, при его подчеркнуто скептическом отношении к пифагорейскому учению, всеобъемлющая систематизация научных знаний в соответствии с принципами формальной логики не свободна от типичных для первобытно-познавательной традиции моментов. Он полагает 10-месячный период столь же естественным для счета времени, сколь и 12-месячный, а Луну считает «принимающей участие» в физиологических процессах и циклах; основывает свои классификации на упоминавшихся узловых числах, допускает вероятность качественной неоднородности единиц, составляющих число и т. п.[562] Вместе с тем все большее число фактов свидетельствует в пользу того, что процесс формирования теоретической науки в эпоху античности, освобождая знание от этнических и иных компонентов его прежних синкретичных форм, не исчерпал внутренних потенциальных возможностей первобытной традиции[563]. А это обстоятельство весьма существенно для разработки проблем этнографии и истории культуры.

В.Б. Мириманов

Становление и эволюция искусства раннеклассовых обществ тропической Африки

Как известно, диахронное исследование африканского изобразительного искусства представляет серьезные трудности. Скудость, разрозненность и фрагментарность материала делают малоплодотворным диахронный анализ в соответствии с существующей стратиграфией.

Располагая материал в хронологическом порядке, мы получаем бессвязные ряды, перебиваемые лакунами; нередко архаические пласты перекрывают более продвинутые (например, культуры Ифе, Бакуба и других государственных образований перекрываются местными традиционными культурами). Отсутствие корреляции между хронологическими и стадиальными уровнями, очевидно, и выражается в том, что специфические виды профессионально-ремесленного искусства, соответствующие раннеклассовым обществам, в большинстве случаев оказываются значительно старше основной массы памятников родо-племенного искусства, хотя нет никакого сомнения в том, что в стадиальном плане народное традиционное искусство повсеместно предшествует искусству придворных ремесленников.

Стихия народного искусства повсюду является общим субстратом, на основе которого складываются профессионально-ремесленные формы искусства. Имеющийся материал позволяет проследить трансформацию местных художественных школ, вычленение из них придворного искусства, превращение традиционных мастеров в придворных ремесленников и их последующую интеграцию в специализированных цехах (ср. искусство фон, ашанти, бауле, бами-леке). Стилистический анализ традиционной скульптуры подтверждает тезис относительно общей замедленности развития на ранних этапах. Признаки эволюции налицо (постепенная геометризация форм, вычленение племенных стилей и подстилей, перерождение сакральных идеографических элементов в декоративные и т. д.), но пока существует родо-племенная идеологическая и социально-экономическая структура, эти изменения не затрагивают формообразующих основ художественной деятельности. На всех уровнях традиционного искусства, повсюду, где оно существует, мы обнаруживаем более или менее условные, стилизованные зооантропоморфные и зооморфные идеопластические изображения. Чтобы понять природу этого искусства, степень его гомогенности, необходимо отвлечься от локальных стилистических характеристик и провести системный анализ, который, в частности, выявляет наличие единого субстрата, перекрывающего региональные специфические особенности, и обнаруживает их вторичный характер (4)[564].

Системное исследование позволяет сделать следующие выводы: традиционное изобразительное искусство, сохранившееся до наших дней у большинства народов Тропической Африки, составляло во все времена материальную канву родо-племенной культуры, иначе говоря, нижняя хронологическая граница (XVII–XVIII вв.) указывает лишь на срок сохранности материала; субстрат традиционного искусства отличается высокой однородностью и не претерпевает существенных изменений в процессе эволюции вторичных признаков; стилистическая эволюция традиционного искусства замедленна и неравномерна, поэтому дошедшие до нас архаические формы позволяют судить о ранних этапах его развития.

Неравномерность культурно-исторического развития объясняет отсутствие корреляции между хронологическими и стадиальными пластами: эпизодические возникновения в прошлом раннеклассовых государств и, соответственно, очагов профессионально-ремесленного придворного искусства.

Эти очаги, представляющие собой следующую по отношению к традиционной ступень развития художественной культуры, периодически разгораются и угасают, поглощенные породившей их стихией традиционной культуры, подобно тому как участки возделанной земли поглощаются тропическим лесом. Уже с первых веков н. э. в Тропической Африке возникают государственные образования, однако мера энтропии традиционной культуры в местных условиях всегда обеспечивала ей более высокий уровень стабильности. В итоге в хронологическом плане эпизодически выявляется инверсия стадиальных пластов, соответствующих родо-племенному и раннеклассовому обществам.

Таким образом, чтобы уяснить основные тенденции художественного процесса, необходимо в известных случаях отвлечься от абсолютной хронологии и обратить удвоенное внимание на стратиграфию отдельных пластов. Четко локализованные и относительно датированные ряды, которые дает, например, искусство Бенина