Эдмон внимательно слушал, не перебивая и не уточняя, хотя Гвинет то и дело сбивалась, перескакивала с одного на другое, повторялась или забывала что-то.

– Я могу понять его, – сказал он, когда девушка закончила рассказ.

– Что?!

– Он подружился с доброй, немного наивной, но светлой и честной в делах и мыслях девушкой. А сейчас… Ты владеешь силой лишь несколько дней, но она уже перекраивает тебя. Боюсь, что в скором времени ты превратишься в полное подобие Грейс: бесчувственное, равнодушное и жестокое.

– Я просто обиделась на его предательство! – попыталась отстраниться Гвинет. – Мои чувства естественны. А то, что я не стала вымаливать у него дружбу – уж настолько-то гордости у меня всегда хватало.

– Он тоже поступил как дурак, тут я не спорю, – признал Эдмон. – Но, Гвинет, взгляни на свою суть сейчас. Пойдём.

Он увлёк её к напольному зеркалу в тяжёлой серебряной раме. Произнёс заклинание.

И в зеркале отразилась разноцветная Гвинет. Она переливалась тёмно-фиолетовым, грязно-красным и чёрным, лишь несколько участков небесно-голубого цвета чужеродно смотрелись на этом фоне.

– Раньше ты была такой, – Эдмон коснулся зеркала, произнеся иное заклинание, и появившаяся в отражении вторая девушка засветилась голубым, белым и золотым.

– Я не могла так быстро измениться! – не поверила ему Гвинет. – Я всего лишь обиделась… Любая бы обиделась!

– Верно. Но не любую разъедает магия, способная самую мелкую эмоцию превратить в человеческую суть.

– Но ведь магия – это хорошо! Иначе зачем меня притащили в этот Дом, заставили ей обучаться, и вообще… Мне говорили, что магия – часть души, что от неё нельзя отрекаться, что за этой силой охотятся и я должна любой ценой её уберечь!

– Понимаешь, речь шла о той магии, которую ты могла контролировать, и которая подчинялась тебе. А сейчас ситуация обратная – магия всё больше контролирует и подчиняет тебя. Ты не справляешься, Гвинет. И, признаться, я не знаю, что делать, ведь Габриэла и Генриетта ещё слабее, чем ты. Как же невовремя ушла Грейс!

– Найти преемницу из другого Дома? – предложила неуверенно Гвинет.

– Такой обряд будет очень сложным, но, пожалуй, это единственный выход, если ты хочешь сохранить себя.

– Хорошо, – сказала Гвинет, ещё раз посмотрев в зеркало, где отражались такие разные девушки. – Я согласна.

– Но сначала остановим того, кто охотился на тебя, – кивнул своим мыслям Эдмон. – Не хочу, чтобы ты, ослабев, стала лёгкой добычей.

– Не боишься, что я за это время окончательно почернею? – горько хмыкнула Гвинет.

– Я верю в тебя и твою силу духа. Теперь, когда ты знаешь, что происходит, сможешь сопротивляться достаточно, чтобы задержать процесс.

– Спасибо, – Гвинет отвернулась от зеркала. – Я… Мне нужно побыть одной.

Эдмон кивнул. Дверь кабинета отворилась и Гвинет торопливо вышла. Долго бродила по коридорам, но всё же вышла к своим покоям.

– Руби, я всё же откажусь от силы, – сказала она.

– Что? – ахнула кукла. – Ты же только вчера решила стать самой могущественной и всех наказать!

– Я передумала.

– Ментальное внушение? – присмотрелась к ней кукла. – Точно! Кто-то воздействовал на тебя!

– Зачем это Эдмону?

– Чтобы самому стать главным!

– Я устала, Руби, – Гвинет села на кровать. – Правда, устала. И хочу вернуться к обычной жизни.

– Это не твои мысли. Хозяйка, ты потом пожалеешь!

Гвинет устало отмахнулась от куклы. Скорее бы Эдмон нашёл ей, Гвинет, замену…

В какой-то момент она припомнила, что ещё вчера её мысли были абсолютно иными. Но думать не хотелось. Хотелось покоя. Картинок с котиками и фанфиков.

«Что-то не то, – слабо подумалось ей. – Я никогда так не уставала. Не мысленно, во всяком случае. Может, Руби права?».

Мысли уплыли куда-то в глубину. Весь день девушка лежала на кровати, глядя в потолок. Она даже на обед не пошла, да и ужин, на правах Хозяйки, попросила принести в её комнату. Не задело её даже то, что никто из Семьи не пришёл проведать её и спросить, как Гвинет себя чувствует. Эдмон – и тот не заглянул. Вот папа, Люсинда и даже Кэтрин – обязательно бы заглянули раз десять, доводя до раздражения своей излишней заботой, вяло думала она.

– Ты точно под воздействием, хозяйка, – вопила то и дело кукла. – Сбрось его, сбрось! Борись с этим, злость и ненависть дадут тебе силы!

– Отстань, – отвечала ей Гвинет. – Я устала.

Пришло очередное утро, за ним прошёл день, пролетел вечер, протекла ночь… состояние Гвинет не менялось. И приход Эдмона с сообщением, что ловушка готова, не обрадовало девушку.

– Может, найдёшь другую приманку? – вяло спросила она, следуя за ним до портала, что должен был вернуть её в отцовский дом.

– Охота идёт на тебя, Гвинет. А я слишком обязан тебе, чтобы бросить в беде.

– Вот Астенир так не думает, – колыхнулась улёгшаяся было обида.

– Это его проблемы, что он там себе надумал.

Портал мигнул, пропуская их в холл дома.

– Мы вернулись, – сказала Гвинет.

– Мы? – выглянула из кухни Люсинда. – А, Эдмон, доброе утро.

– Доброе утро! – от излишне громкого голоса Кэтрин у Гвинет помутилось в голове.

– Доброе утро, дамы, – поклонился им Эдмон.

– Вы как раз к завтраку, – сказала Люсинда. – А Майкл ушёл сегодня пораньше…

– Не страшно, у нас другие дела. Я побеседую с ним вечером. До свидания, Гвинет.

– Вы не останетесь на завтрак? – огорчилась Кэтрин.

– Увы, я спешу. До свидания.

Эдмон ушёл. Гвинет поплелась на кухню, где поковырялась в тарелке.

– Я прогуляюсь, – встала она, не в силах больше находиться в тесноте и духоте дома. Да и ловушке лучше сработать вне дома, где она может задеть Люсинду и Кэт.

– Гвинет, – начала Люсинда, но тут же замолчала. – Ничего.

Девушка набросила куртку, натянула ботинки и буквально выскочила из дома на улицу. Медленно зашагала между домиков по направлению к окраине.

Ветер нарастал, превращаясь в настоящий вихрь, швыряя девушке в лицо пыль и мелкий мусор. Грязные чёрные тучи неестественно быстро скапливались над городком.

Поёжившись, Гвинет развернулась: погода всё меньше располагала к прогулкам, и застыла. Перед нею стояли три огромных чёрных пса с горящими алыми глазами.

Она даже не взвизгнула. Только отступила на пару шагов, поражаясь своему неестественному спокойствию. Действительно, как-то заторможено она себя чувствует…

Псы не шелохнулись, не издали ни звука. Гвинет понадеялась, что им удастся разойтись миром, и сделала ещё несколько шагов назад.