– Но почему?

– Я предложил ему кое-что поценнее. Всё равно он слаб как маг, и даже Источник не давал ему многого.

Астенир подошёл к Гвинет и положил руку ей на плечо.

– Прости, – сказал он. – Эдмон рассказал мне, что безумие – влияние силы, а не добровольный выбор.

– Как безумие вообще может быть добровольным? – скинула его руку девушка.

– И такое бывает, – пожал плечами Астенир. – Слишком много я видел магов, для которых сила казалась ценнее собственного разума, не говоря уж о душе.

– Может, пойдём отсюда? – предложил Эдмон. – Кристалл, конечно, разбит, но мне всё равно неуютно.

Пока они шли к дому, Гвинет разрывалась между желаниями. Хотелось стать всемогущей – и хотелось остаться собой. Первое становилось всё сильнее, второе постепенно гасло.

– У меня ведь есть время? – спросила она.

– Судя по тому, как тебя поглощает, совсем немного. Пара дней, – ответил Эдмон. – Обряд следует провести как можно скорее.

– Эта Эмилия – дура! – воскликнула Гвинет, остановившись от осознания. – Получила бы силу обрядом, и не надо было на меня нападать!

– Она не могла представить, что кто-то способен отказаться от магии добровольно. К тому же, её я бы не выбрал. Она и без того была на грани. Предупреждал ведь я Жана…

– Тогда кого ты выбрал?

– Мартину Олмор, племянницу Магды. Олморы обязаны нам и готовы отдать девочку в нашу семью. Она достаточно умна, сильна, уравновешена. Почти как ты, но с большим опытом и знаниями.

– Тётушки не одобрят.

– Речь о твоей жизни, так что их одобрение меня волнует мало. Вот с Мэриком придётся поторговаться.

– Может, выдать эту Мартину за Саймона? – предложила Гвинет. – Семьи вроде как породнятся…

– Я подумаю, – кивнул Эдмон.

Астенир молчал, шагая рядом с ними, полностью поглощённый своими мыслями.

– Зачем ты на меня воздействовал магией? – спросила Гвинет, удивляясь своему спокойствию. – Ты ведь и сейчас это делаешь?

– Не уверен, что без моей поддержки ты продержишься хотя бы несколько дней, – ответил Эдмон. – Ты и так в любой момент можешь передумать.

– Вы в меня настолько не верите? – обиделась Гвинет.

– Мы в тебя верим. Именно поэтому помогаем, – был ответ дядюшки.

Наконец они пришли к дому. Астенир простился и ушёл.

– Как ты убедил его помочь мне? – спросила Гвинет, звоня в дверь. Люсинда открыла быстрее, чем Эдмон ответил.

– Всего лишь объяснил ситуацию. Миссис Люсинда, какой восхитительный запах!

– Проходите, обед ждёт, – улыбнулась Люсинда.

Маги поели и ушли в комнату Гвинет.

– Понимаешь, я не уверена, что избавиться от магии – именно моё решение, – сказала Гвинет. – Ведь это ты его вызываешь. И это заставляет меня сомневаться в его правильности.

Эдмон прошёл по комнате, подошёл к комоду, взял в руки куклу, когда-то принадлежавшую Гермионе Вальденс, проигнорировав злобно поглядывающую на него Руби.

– Твоя мать не сомневалась ни секунды.

– У неё был папа.

– Он есть и у тебя. И миссис Люсинда, и Кэтрин. И подруги. И школа. И даже Астенир.

– Но эта обыденность такая скучная! – капризно пожаловалась Гвинет.

– Ты просто её не ценишь. И потом, ты всего лишь перестанешь быть магом и пользоваться магией, как и раньше, тогда как Гермиона лишилась сути своей жизни. Ей было сложнее, Гвинет.

– Но мне всё равно кажется, что я теряю больше, чем получаю…

В дверь постучали.

– Войдите, – опередил девушку Эдмон.

Кэтрин открыла дверь и вошла в комнату.

– Что-то произошло, верно? – настойчиво поинтересовалась Кэт. – Гвинет, ты сама на себя не похожа. Я могу помочь?

– Чем? – с отчаянием спросила Гвинет. – Я должна отказаться от магии, понимаешь? Я ведь останусь абсолютно беспомощной! Одинокой, беззащитной…

– У тебя останемся мы, – сказала Кэтрин и внезапно обняла сводную сестру. – И беззащитной ты тоже не останешься – ведь есть сила, большая, чем магия, и ты это знаешь. Иначе не смогла бы выручить Нэнси.

– Я ведь не верю, как ты! – в голосе Гвинет звучала безнадёжность.

– Но Он всё равно тебя не оставит, – и Кэт вложила ей в руку маленький крестик. – Как и мы, Гвинет.

– Ты так уверенна…

– Магия может только разрушить тебя, Эдмон рассказал мне. Эта же сила – созидает. С её помощью ты достигнешь всего, сестрёнка. И главное – с нею ты никогда, никогда не будешь одна.

– Спасибо, – сказала Гвинет. – Я хотела бы подумать… одна.

Кэтрин и Эдмон вышли.

Руби долго говорила о величии и могуществе магии. Гвинет слушала её краем уха, неотрывно смотря на крестик. А затем решительно надела его на шею и спустилась в гостиную, где ждали Кэтрин и Эдмон.

– Я готова к обряду, – сказала она. – Проведём его завтра?

– Да, – согласился Эдмон. – Завтра.

Следующий день выдался сложным. Гвинет пришлось выслушать немало убеждений в неправильности своего поступка, уговоров передумать и упрёков. Тётя Гвендолен грозила карами небесными, дядя Мэрик то и дело разражался речами в пространство, и только тётя Гиацинта незаметно пожала девушке руку.

– Сбегаешь? – хмыкнула Генриетта.

– Да, – не стала спорить Гвинет. – И давай обойдёмся без твоих, безусловно, ценных замечаний?

– Обойдёмся, хотя я ещё сильнее считаю тебя дурой.

– Всегда пожалуйста, – пробормотала Гвинет.

Габриэла крепко обняла её и подарила тряпичную самодельную куклу. Неожиданный подарок удивил и умилил Гвинет.

Парни деловито простились с кузиной. У них были свои дела.

Мартина Олмор оказалась девушкой лет восемнадцати, миловидной, крепкой и темноволосой. Одета она была в немаркое коричневое платье, на котором заметно выделялась белая кошачья шерсть.

Гвинет и Мартина некоторое время изучали друг друга. Гвинет больше всего на свете хотелось уничтожить соперницу, но она всячески боролась с собой, понимая наведённость этого желания.

– Ты уверена, что хочешь уйти? – наконец спросила Мартина приятным звонким голосом.

– Да, – кивнула Гвинет, хотя это всё больше становилось ложью – заклинание Эдмона уже «трещало», грозя рассыпаться.

– И оставишь свою Семью?

– Ты тоже оставляешь свою, – буркнула Гвинет.

– Я просто обретаю новую! – возмутилась Мартина. – Я всё равно рано или поздно создала бы свою семью, ведь это закон жизни.