– Значит, теперь мы так это называем? – спрашиваю я. – Уотфордской трагедией?

Пенни замирает, мысленно возвращаясь к нашему разговору.

– Так это называли в то время, – говорит она. – Какая разница, как будем называть мы?

– Никакой. Просто… Мы делаем это, потому что умерла мама База. «Уотфордская трагедия» – так звучит, как будто все случилось где-то далеко, с чужими людьми.

– Скажи Магу, что остаешься на Рождество здесь, – говорит Пенни. – Он захочет провести его с тобой. – (Я невольно усмехаюсь.) – В чем дело?

– Можешь себе это представить? Рождество с Магом!

– Вы поете рождественские песни, – захихикала она.

– Взрываем хлопушки.

– Слушаете речь королевы.

– А можешь себе представить его подарки? – смеюсь я. – Он наверняка завернет в праздничную бумагу проклятие, чтобы посмотреть, смогу ли я разрушить его.

– Завяжет глаза, бросит тебя в Адском Лесу и скажет без ужина домой не возвращаться.

– Ха! – улыбаюсь я. – Совсем как на третьем курсе.

Пенни толкает меня в руку, и я отхожу, прислоняясь к стене.

– Поговори с ним, – советует она. – Он безумец, но заботится о тебе.

Баз уезжает на каникулы в числе последних. Долго упаковывает свой кожаный чемодан. Там лежит бóльшая часть наших записей… Баз до сих пор не решил, стоит ли поговорить об этом с родителями, но сперва он хочет понять, что может найти.

– Кто-то ведь должен знать о Никодемусе.

Я лежу на кровати, пытаясь убедить себя в том, что здорово иметь всю комнату в своем распоряжении. Стараясь не пялиться на База, я прокашливаюсь:

– Будь осторожен, хорошо? В смысле, мы же понятия не имеем, кто такой этот Никодемус, а если он опасен, то лучше ему не знать, что мы его ищем.

– Я поговорю только с теми, кому доверяю.

– Да, но в этом как раз все дело – мы не знаем, кому доверять.

– Ты доверяешь Пенелопе?

– Да.

– Ты доверяешь ее матери?

– Я верю, что она не злая.

– Что ж, а я доверяю своей семье. Не имеет значения, доверяешь ли им ты.

– Я просто напоминаю об осторожности.

– Сноу, прекрати делать вид, что тебя волнует мое благополучие. Мне от этого не по себе.

Баз опускает крышку чемодана и защелкивает замки. Потом смотрит на меня и хмурится, будто что-то решает. Мне знаком этот взгляд. Я кладу руку на эфес меча.

– Сноу… – начинает Баз.

– Что?

– У меня такое ощущение, будто я должен тебе кое-что сказать. В интересах перемирия. – (Я выжидательно смотрю на База.) – В тот день, когда ты увидел меня и Веллбилав в Лесу…

Я закрываю глаза:

– Как это может быть в интересах нашего перемирия?

Он не унимается:

– В тот день ты увидел меня с Веллбилав в Лесу… это не то, что ты подумал.

Я открываю глаза:

– Ты не пытался отбить у меня девушку?

– Нет.

– Да иди ты! С того момента, как она предпочла тебе меня, ты пытался вклиниться в наши отношения.

– Она никогда не предпочитала мне тебя.

– Баз, смирись уже.

Он выглядит уязвленным – что-то новенькое.

– Нет, – повторяет он. – Я хочу сказать, что никогда не был альтернативой для Веллбилав.

Я вжимаю голову в подушку:

– Что ж, мне не следовало так думать, очевидно, я ошибался. Но теперь путь для тебя расчищен. Агата меня бросила.

– В тот день в Лесу, – говорит он, – она прервала меня… – (Я пропускаю это мимо ушей.) – Прервала мою трапезу! Она видела меня. Я просил ее никому не рассказывать.

– И для этого взял ее за руки?

– Только чтобы позлить тебя. Я знал, что ты наблюдаешь.

– Что ж, это сработало.

– Ты меня не слушаешь. – Теперь Баз выглядит обиженным. – Я никогда не встану между тобой и Веллбилав. Мне всегда хотелось лишь позлить тебя.

– Ты хочешь сказать, будто флиртовал с Агатой, чтобы задеть меня?

– Да!

– Она никогда тебя не волновала?

– Нет!

Я скриплю зубами:

– Думаешь, я хочу это слушать?

– Очевидно, да. Теперь ты можешь с ней помириться и провести самое лучшее Рождество в своей жизни.

– Ты такой придурок! – восклицаю я, спрыгивая с кровати и устремляясь к Базу.

– Анафема! – кричит он.

Я слышу его, но мой кулак почти врезается ему в челюсть. Вовремя останавливаюсь.

– Она знает?

Баз пожимает плечами.

– Какой же ты придурок! – повторяю я.

– Это был всего лишь флирт, – говорит Баз. – Я же не пытался скормить ее химере.

– Да, но ты ей нравишься. Больше, чем я.

Он наклоняет голову набок и снова пожимает плечами:

– А почему бы и нет?

– Да пошел ты, Баз! Серьезно. – Я стою так близко от него, что брызжу слюной ему в лицо. – Она повсюду таскала с собой твой треклятый платок, все время, пока тебя не было. С прошлого года.

– Какой еще платок?

Я иду к ящику, куда забросил платок вместе со своей палочкой и другими вещами, а потом машу им перед носом База.

– Вот этот.

Баз хватается за лоскуток, но я вырываю платок, потому что не хочу отдавать его сейчас. Не хочу, чтобы у База было хоть что-то.

– Слушай, – говорит он. – Я все прекращу. С этого момента я оставлю Веллбилав в покое. Она для меня ничего не значит.

– Это еще хуже!

– Тогда я не буду прекращать! – говорит он, будто вправе злиться. – Так лучше? Я, черт подери, женюсь на ней, и у нас будут самые симпатичные детишки за всю историю магии, и мы всех назовем Саймонами, просто чтобы понервировать тебя!

– Уходи! – кричу я. – Я не шучу! Еще немного – и я наплюю на Анафему. Даже если меня выгонят из Уотфорда, по крайней мере, я покончу с тобой!

Баз

Я пытался сделать Сноу одолжение.

Одолжение, которое мне совершенно не выгодно.

Я, черт побери, должен жениться на Веллбилав! Моему отцу это бы понравилось.

Женюсь на ней. Подарю ей ключи ко всему, что она желает.

А потом найду тысячу мужчин, которые выглядят в точности как чертов Саймон Сноу, и разобью им сердца миллионом изощренных способов.