Веллбилав не слишком сильная волшебница, но роскошная девушка. И хорошо держится в седле: они с моей мачехой ездили бы вместе верхом. И отец перестал бы заламывать руки, говоря, что род Питчей прервется на мне. Хотя род Питчей уже на мне закончился: я почти уверен, что у вампиров не может быть детей. Кроули, можете вы себе представить вампиров-младенцев? Кошмар! И почему бы тете Фионе не продолжить род по своей чертовой линии? Если мама передала мне свое имя, то Фиона, конечно же, может произвести на свет еще парочку Питчей.

Думаю, если я женюсь на девушке из хорошей семьи, отец закроет глаза на мою ориентацию. И на то, кто станет отцом его внукам. Может, я и рассмотрел бы этот вариант, если бы меня не выворачивало наизнанку от одной мысли передать имя моей матери таким способом.

Ненависть Сноу ко мне точно бы возросла, узнай он про мое расчетливое отношение к любви, сексу и браку. К его идеальной Агате.

Но разве это имеет значение, если мои намерения вовсе не благие? Моя дорога в ад вымощена вовсе не благими намерениями, однако и не дурными – такой уж у меня путь.

Вперед, Сноу. Прости свою девушку. Я не стану вам мешать. Можете опять стоять рядышком на чертовых холмах и любоваться закатными лучами на волосах друг друга. Я устал создавать препятствия. Устал. Все, перемирие.

Я не собирался обретать дружбу благодаря этому… сотрудничеству. Не собирался переубеждать Сноу или обращать его. Но мне показалось, что в наших отношениях намечается прогресс. Что, когда все закончится, мы останемся по разные стороны баррикад, но, по крайней мере, не будем плевать друг другу в лицо. Не станем рваться в бой.

Я знаю, что мы с Саймоном всегда будем врагами…

Но я надеялся, что это будет вопреки нашему желанию.

Саймон

Без Пенни (а теперь еще и База) я провожу много времени, гуляя по территории школы. Решаю поискать ясли… Баз считает, что Плачущая Башня проглотила их после смерти его матери. Пенни говорит, что так бывает, когда волшебник привязан к зданию, особенно если задействована магия крови. Когда проливается кровь, это тоже вредит зданию. Вокруг этого места образуется что-то вроде пузыря.

Интересно, что будет, если я погибну в Доме Лицедеев. Я столько раз проливал там кровь, что теперь комната признает меня.

Поэтому Пенни не любит клятвы и заклинания на крови. «Если ты хорошо владеешь словом, то этого должно быть достаточно».

Я снова цитирую ее. Весь день разговариваю с ней в своих мыслях. Иногда к моему воображаемому разговору присоединяется Баз – в основном чтобы сказать, какой я дебил… хотя даже в моих мыслях он не использует это слово. Слишком для него вульгарно.

Так я и болтаюсь вокруг Плачущей Башни, разговаривая с самим собой и разнюхивая все, что может привлечь мое внимание. Вижу вдалеке коз, петляющих по снегу через подъемный мост. За ними плетется какая-то фигура, должно быть Эб.

Эб. Эб…

Она живет в Уотфорде с одиннадцати лет, а сейчас ей тридцать или сорок. Наверняка она была здесь, когда умерла директриса Питч. Эб никогда не уезжала отсюда.

Когда я догоняю Эб, она уже завела коз в амбар. Стучусь в дверь – не хочу ее испугать: кроме нее и коз, здесь никого не бывает.

Странно, конечно, но, если честно, мне сложно представить Эб среди других людей. Других обитателей школы. В амбаре она может делать все, что пожелает. И козы не будут против.

– Привет, Эб! – говорю я, постучав еще раз. – Это я, Саймон.

Дверь открывается, оттуда высовывает мордочку коза, потом на пороге появляется Эб.

– Саймон! – Она распахивает дверь и делает приглашающий жест. – Что ты здесь делаешь? Я думала, все уже разъехались по домам.

– Я просто зашел пожелать тебе счастливого Рождества.

Прохожу за ней в амбар. Внутри теплее, но не намного. Неудивительно, что Эб так одета – в потрепанный джемпер Уотфорда поверх еще одного свитера, с длинным полосатым шарфом и бесформенной вязаной шапочкой.

– Змеюки, Эб, здесь холодно, как в голове у ведьмы.

– Все не так плохо. Идем, я разведу огонь.

Мы проходим между козами в глубину амбара. Там у Эб гостиная, где стоит столик, на полу лежит коврик, а еще есть телевизор – насколько мне известно, единственный в Уотфорде. Все это расположено вокруг пузатой печки, не присоединенной ни к какой стене или трубе.

Поэтому я и люблю приходить в гости к Эб. Она не задумываясь расходует магию направо и налево. Половина фраз, слетающих с ее уст, – это заклинания, но я никогда не видел ее обессиленной от магии или уставшей.

Печка работает на магии, в этом я уверен. И скорее всего, Эб использует магию, чтобы смотреть футбольные матчи.

– Тогда почему она не поставит себе магический душ? – спрашивала Агата, когда в последний раз навещала Эб вместе со мной – было это много лет назад.

Я не знаю, где моется Эб. Может, просто каждое утро говорит: «Чистая как стеклышко!»

Когда мне было тринадцать, мне самому хотелось попробовать это заклинание, но Пенни прочла мне лекцию о том, что стекла не такие уж и чистые, а заклинание «Чистый как стеклышко» действует только на видимую грязь.

Эб подбрасывает веток в печь и ворошит огонь.

– Что ж, и тебе счастливого Рождества, – говорит она. – Ты застал меня как раз вовремя. Завтра уезжаю домой.

– Повидаться с семьей?

Эб родом из Восточного Лондона. Она кивает.

– Тебе нужно, чтобы кто-нибудь присмотрел за козами?

– Нет, пусть бродят по территории. А как ты? Едешь к Агате?

– Нет. Думал остаться здесь. Мой последний год и все такое, пытаюсь запечатлеть Уотфорд в своей памяти.

– Саймон, ты всегда можешь сюда вернуться. Я вот так и сделала. Хочешь кофе? Боюсь, кроме кофе, у меня ничего нет. Нет, подожди, есть еще песочное печенье. Давай слопаем его, пока не размякло.

Я переворачиваю ведро и сажусь поближе к огню. Эб суетится у шкафчиков, которые приколочены к дальней стене амбара. Там же висят полки, заставленные пыльными керамическими зверушками.

На втором курсе я подарил ей на Рождество крошечную хрупкую козочку: нашел летом на развале. Эб так носилась с ней, что я стал каждый год приносить на Рождество какую-нибудь безделушку. Козы, овечки, ослики.

Но сейчас мне даже стыдно, ведь я пришел с пустыми руками. Эб передает мне треснутую кружку кофе и стопку печенья.

– Не знаю, чем именно займусь здесь, – говорю я. – Вряд ли Уотфорду нужен второй пастух.

Ко мне подошел козленок и трется о мое колено. Подаю малышу печенье на ладони.

Эб улыбается, устраиваясь в своем мягком кресле:

– Мы что-нибудь для тебя придумаем. Когда мистрис Питч привела меня сюда, вакансий не было.