Прудников задумчиво посмотрел в спины уходящих сотрудников, явно мучаясь какой-то недосказанностью. Неожиданно его взгляд скользнул на стенд ВЛКСМ с надписью на нем: «Если делать – то делать по-большому!», и он вспомнил:

– Леший!

– Да, Володь, – старый друг обернулся в дверях,

– Прошу, не жри больше эти консервы, а то на маршруте обгадишься.

Леший понятливо кивнул и провел ладонью по горлу: «всё, баста», а Прудников расслабленно вытянул ноги и, едва заметно улыбаясь, посмотрел в окно.

«Секретно. Генерал-майору Лебедеву. За истекший период в процессе изучение объекта нами не выявлены компрометирующие его связи. Объект придерживается стандартного распорядка дня, является хорошим семьянином, регулярно поддерживает свою физическую форму, увлекается рыбалкой. В настоящее время нами отрабатываются его связи с гражданином Франции Полем Дювалем, преподавателем французского языка и литературы. Контакт «Игрок» нами пока не установлен. Капитан Прудников… в/ч… г. Лисецк»…

«Трам-пам-пам» – пальцы генерала отстучали мелодию марша по крышке письменного стола. «Ну что ж, возможно, всё не так плохо. Вероятнее всего анонимку настрочил очередной полоумный гражданин со специфическим социально-психологическим состоянием, именуемым шпиономанией, Нелюбин же чист, а французик вполне вероятно подбивает клинья к его молоденькой дочери. За недельку разберутся и смело отрапортуем наверх. Дай-то Бог…»

Утро следующего дня, к вящему удивлению горожан, подтвердило прогноз погоды. Первые лучи мартовского солнца до будильника поднимали с постели даже самых заядлых любителей поспать и гнали их на работу. Люди лениво делали физзарядку, маршируя с закрытыми глазами на месте, махали в разные стороны руками и приседали, что по идее министерства здравоохранения, должно было обеспечить прилив крови к конечностям для повышения работоспособности и производительности труда и, соответственно, выполнение и перевыполнение плана пятилетки. С прилившей ко всем конечностям кровью, люди чистили до блеска зубы мятным порошком или модным «Поморином» болгарского производства, умывались, завтракали, их дети успевали даже послушать по радиоприемнику, прикрепленному намертво шнуром к радиоточке, передачу «Пионерская зорька», и все дружно разбегались по своим делам. Однако, среди счастливых обладателей весеннего солнца был десяток человек, которые на этот факт почти не обратили внимания.

Лёшка встал, когда еще не было шести, и почти два часа ушли на приготовления. Он отложил обычную повседневную сумку, достал большую спортивную сумку, с которой бегал на подпольные тренировки по карате киокушинкай, и совершил над ней довольно странные манипуляции, используя нож, ножницы и изоленту. Потом он долго возился с пиджаками, рубашками, свитерами и даже с пальто. Вид он имел сосредоточенный, часто останавливался, явно что-то додумывая, потом согласно качал головой и продолжал своё дело. Отобрал, наконец, всё, что было необходимо, и присоединился ко всем гражданам нашей страны на стадии приема водных процедур. Перед выходом из дома он сделал один единственный звонок по телефону.

Поль вскочил, как ошпаренный. Вчера долго ворочался и не мог уснуть, обдумывая в мелочах план действий, накиданный Алексом, и вот результат – будильника он не услышал, а до выхода из дома осталось пятнадцать минут. «Ah, diable!» – выругался он на отличном французском, что в переводе на русский приблизительно значило: «Ну надо же быть таким ослом, чтобы не услышать будильник. И Бог с ним с завтраком, но я даже кофе выпить не успеваю!» Он раздвинул гардины и, ослепленный солнцем, рванул в туалет, по дороге мизинцем на ноге зацепился за кресло и вторичное «Ah, diable!» эхом раздалось уже в кафельном помещении, что на этот раз значило: «Бедный мой палец, бедная моя нога, ну почему это все происходит со мной?» Потом он влетел на кухню, отрезал кусок пошехонского сыра и колбасы, быстро проглотил, практически не разжевывая ни то ни другое, умылся за пять минут, за столько же собрался, выбежал из квартиры, чертыхнулся на этот раз уже по-русски, снова забежал, схватил сумку, бросил в нее ручку, блокнот и окончательно покинул своё жилище.

Рафик Оганесян встал пораньше, спокойно собрался, позавтракал и с половины девятого утра уже находился в служебном автомобиле во дворе дома, где проживал Дюваль, и подробно инструктировал свою группу, особенно акцентируя свое внимание на новом сотруднике. Последний был одет более чем незаметно: черные ботинки, черные носки, черные брюки, черное пальто и черная вязанная шапка. Рафик с раздражением подумал, что заставь дурака Богу молиться…, но промолчал и не стал комментировать то, что иногда полезно не одеваться в один черный цвет, который так же привлекает внимание, как и пёстрые расцветки. Как только Поль выбежал из подъезда, из припаркованной машины выскользнула тень и, выдерживая дистанцию, рысью отправилась вслед за ним.

Капитан Прудников в шесть утра уже бежал свои ежедневные три километра, радуясь солнцу и наступающей весне, а спустя два часа наблюдал, как во двор, где проживал «Католик», въехал знакомый автомобиль лисецких коллег и спрятался между гаражами. Однако безобидный сигаретный дым из полуприкрытых окон превращался над крышей «жигуленка» в довольно плотный гриб, явно демаскируя наблюдателей. И капитан с удовольствием отметил, что его команда работает более профессионально. Леший накачивал заднее колесо, а Петька проверял уровень масла в моторе и колдовал над карбюратором: ни дать ни взять – два родственника с утра приводили в порядок своего стального любимца. Меньше, чем через час, из подъезда кубарем выкатился Поль, следом за ним пристроился один из лисецких и десятью секундами позже кавалькаду замкнул его Семен, держа в поле зрения обоих прохожих.

Поль успел вовремя, даже в запасе оставалось десять минут. Сквер потихоньку наполнялся людьми, большей частью спешащими по своим делам прохожими. Он украдкой оглянулся, но Алекса не было видно, тут же отругал себя, что нарушает инструкции, вздохнул, подошел к памятнику, изображавшему группу солдат, и открыв блокнот, стал набрасывать в него рисунок. Минут через пятнадцать подкатили две машины с молодоженами и их родственниками, люди возложили у барельефа букеты гвоздик и, оживленно переговариваясь, позировали перед фотокамерой. Каково же было удивление Поля, когда в лохматом фотографе с красным шарфом, обмотанном вокруг шеи, и большой спортивной сумкой он узнал Алекса, который деловито расставлял молодых в поиске более удачного ракурса. Через минут пятнадцать шумная компания снова загрузилась в машину и укатила восвояси, а их место заняли новые брачующиеся. Ничего подозрительного вокруг не происходило, если не считать кучки воробьев, облепивших несколько пирамидальных тополей и живо обсуждающих свои проблемы на птичьем толковище. Поль посмотрел на часы, закрыл блокнот и в среднем темпе отправился к следующей точке маршрута. По пути он думал об Алексе и не мог понять, для чего он фотографировал свадьбу, где он вообще их нашел. Да и вообще, был ли это Алекс или кто-то похожий на него. Голова шла кругом, но у него уже вошло в устойчивую привычку доверять своему русскому другу безоговорочно. Поль шел, изредка поглядывая на часы, и в зависимости от их показаний то ускорялся, то замедлял шаг. К книжному магазину, занимавшему почти половину первого этажа пятиэтажного жилого дома, он вышел ровно в одиннадцать пятнадцать и подумал о том, как не просто быть пунктуальным. Толкнув стеклянную дверь, Поль оказался в очень большом помещении, в котором наверное могли уместиться не меньше пяти таких букинистических магазинов, каким владела Катрин. Наизусть запомнив точку своего местоположения внутри, он решительно прошел прямо и, повернув налево, оказался в отделе художественной литературы. В магазине было не более полутора десятка человек, в основном молодые люди, но встречались и представители более старшего поколения. Поль пробежал глазами по полкам, обнаружил фамилии писателей и поэтов, до боли ему знакомые: Толстой, Пушкин, Чехов, но были и совсем незнакомые, зато с яркими обложками и героическими картинками на них. Молоденькая улыбчивая девушка за прилавком предложила свою помощь в выборе произведений, а услышав иностранный акцент, заулыбалась еще больше. Поль наугад ткнул пальцем и попал в революционную лирику Горького. Девушка удивилась, но книгу протянула с явным уважением. Поль, не отходя от прилавка, повернулся к нему в пол-оборота и углубился в изучение малопонятного эпоса про буревестников и пингвинов, одним глазом наблюдая за окружающей его обстановкой. Люди большей частью бесцельно передвигались из отдела в отдел. Недалеко от Поля, опираясь на сумку, стоящую на витрине, расположился крупный мужчина в сером пальто и в кроличьей шапке с завязанными сзади ушами. Уткнувшись носом в черный мохеровый шарф, он изредка поправлял очки и неотрывно читал книгу, периодически перелистывая страницы. Человек явно пришел с конкретной целью и выбрал именно то, что ему надо, но таких было немного. Поль поглядывал в сторону двери, но ничего экстраординарного не заметил. Мужчина в шарфе купил выбранную книгу и, расплатившись, вышел из магазина. Минутная стрелка застряла на цифре «сорок», значит, осталось убить ровно пять минут. Поль мило пообщался с продавщицей остаток времени и, свернув разговор, ровно в одиннадцать сорок пять покинул книжный магазин. Мегатонное светило разогревалось всё сильнее, воздух достаточно прогрелся, и Поль снял шапку с головы. Риск простуды, конечно, сохранялся, но упустить такое удовольствие после полугодовой зимы было совершенно невозможно. Дюваль шел и мурлыкал себе под нос веселый мотивчик, но, как потом он сообразил, не французской, а советской эстрады. Как только он это понял, его мысли стали заняты рациональностью человеческой природы. Всего лишь полгода в этой стране, а привычки, песни, даже чувства уже советские, или это сказываются его настоящие русские корни? Настроение было на высоте, ну как же, во-первых, он принимает участие в настоящей операции, «кстати, а почему Алекса не было в магазине?..», во-вторых, с каждым шагом он приближается к своему деду, и часто задумываясь раньше о том, какие эмоции он будет испытывать на месте его захоронения, радости или грусти, сегодня отчетливо понял, что их будет ровно пополам, ну, а в-третьих, просто весна, со всеми вытекающими из этого события обстоятельствами. Перепрыгивая через лужи и улыбаясь встречным прохожим, Поль неожиданно для себя оказался возле искомой арки на пять минут раньше положенного срока. Стараясь оставаться пунктуальным, он остановился, немного понаблюдал за мальчишками, бросающими спички в поток талых вод и оживленно обсуждающими, чьё плавсредство окажется быстрее, и ровно в двенадцать тридцать нырнул в арку. Сводчатые стены гулко отражали его шаги, а отсутствие солнца напомнило, что зима еще не сдалась. Поль снова натянул шапку на голову и вошел во двор. Чуть левей от прохода на детских качелях расположилась парочка молодых людей. Девушка сидела к нему спиной и весело и оживленно о чем-то болтала с парнем.