Так вот, агент ПТ, когда моя мать вернулась, я уже находилась в багажнике машины, связанная по рукам и ногам и с повязкой на глазах. Поэтому я ничего не могу сказать о действиях матери.

– Я всего лишь спрашиваю, часто ли ваша мать ездила за покупками в столь позднее время?

– Часто? Нет. Иногда? Да. Ведь ФБР проверяло алиби моей матери?

– Да, проверяло.

– И получило подтверждение, что она действительно ездила в супермаркет?

– Да. – ПТ ерзает на диване. – Вам никогда не казалось это странным? Я говорю о ее поездке в супермаркет. Путь туда и обратно плюс время на покупки – все это занимает меньше часа. То есть временной интервал весьма узок. И как раз в этот момент появляются убийцы. Вы не находите это… удобным?

– Вау! – восклицает Патриша и качает головой.

– Вау?

– Неужели вы думаете, что за столько лет я не прочла досконально все материалы, касающиеся этого дела? – Пока сестра еще держит себя в руках, однако градус ее раздражения повышается. – Моя мать никогда не жаловалась, хотя какой только чепухи ни пытались повесить на нее ваши сотрудники. Разумеется, они думали, будто это она убила собственного мужа. Вы держали ее под колпаком, тщательно проверяли ее финансы. Опрашивали всех, с кем она была знакома. И все равно ничего не нашли.

– Возможно, тогда не нашли.

– Как это понимать?

– А вы, Патриша, почему в тот вечер находились дома?

– Я снова не понимаю.

– Я говорю о времени, когда явились убийцы. Вы были привлекательной восемнадцатилетней девушкой. Вы пользовались вниманием сверстников. Это был вечер пятницы. По-моему, самое время для развлечений вне дома. Мне думается, убийцы рассчитывали, что застанут вашего отца одного. Согласно показаниям, вы находились в своей комнате. Вы услышали шум, а затем выстрел. Выбежав из комнаты, вы увидели двоих мужчин в масках и мертвого отца, лежащего на полу.

– К чему вы клоните? – резко спрашивает Патриша.

– А вот к чему. Если убийцы явились расправиться с вашим отцом, откуда им было знать, что в доме он не один? Повторяю, это был вечер пятницы. Вы тогда не имели своей машины?

– Нет.

– Следовательно, нападавшие никак не могли увидеть ее возле дома. Итак, они подъехали. У дома стояла только машина вашего отца. Машины вашей матери не было. Убийцы вламываются в дом, убивают вашего отца, и вдруг «бам»! Вы удивляете их своим появлением. Такое возможно?

– Возможно, – соглашается Патриша.

– А что было потом?

– Вы же знаете. Это есть в материалах дела. Я бросилась в свою комнату.

– Они погнались за вами и вышибли дверь?

– Да.

– И дальше?

– Они приказали мне собрать чемодан и ехать с ними.

– Зачем понадобилось собирать чемодан?

– Не знаю.

– Но ведь похитители потребовали собрать именно чемодан?

– Да.

– И вы собрали? – (Патриша устало кивает.) – Вот этот эпизод мы в ФБР никогда не понимали, – говорит ПТ, кивая спецагенту Максу. – Ни тогда, сразу после убийства вашего отца, ни сейчас, более двадцати лет спустя. – (Патриша ждет.) – Я про историю с чемоданом. Никого не хочу оговаривать, но чемодан никак не вяжется со всем остальным. Знаете, к какому выводу тогда пришли мои коллеги? В смысле, когда они узнали о собранном чемодане. Ведь ваша мать им не сказала. Похоже, просто не заметила исчезновения чемодана. Один из агентов зашел в вашу комнату и увидел в гардеробе пустые вешалки.

Патриша сидит неподвижно.

– Патриша, мы действительно не понимаем этой истории с чемоданом. А вы?

Глаза сестры наполняются слезами. Мне так и хочется потребовать прекращения допроса, но она бросает на меня косой взгляд. «Не вздумай вмешиваться», – говорит он.

– А вы? – снова спрашивает ПТ.

– А я понимаю.

– Тогда расскажите. Зачем им понадобилось заставлять вас собирать чемодан?

Патриша слегка наклоняется вперед.

– Они хотели дать мне надежду, – тихо говорит она.

Наши гости из ФБР молчат. Раздается бой напольных часов. Снаружи доносится стрекотание включенной газонокосилки.

– Какую надежду? – нарушает молчание ПТ. – Поясните.

– Ко мне в комнату вошел только один из них. Главарь, – продолжает Патриша. – Его голос звучал почти ласково. Он сказал, что мне предстоит некоторое время пожить в прекрасной хижине у озера. Поэтому надо взять что-то из одежды. Он даже сказал: «Не забудь купальный костюм». Он хотел, чтобы мне было удобно. По его словам, я проведу там несколько дней. Самое большее неделю. Он постоянно это делал.

– Что он постоянно делал? – оживляется ПТ, подаваясь вперед.

– Давал мне надежду. Я думаю, он просто ловил от этого кайф. Иногда, после того как изнасилует меня в хижине, он говорил: «Патриша, ты скоро поедешь домой». Он говорил, что моя семья наконец согласилась заплатить выкуп. Однажды он сообщил, что деньги получены. Бросил на пол наручники и повязку для глаз. Велел надеть это на время поездки. Сказал: «Теперь, Патриша, ты едешь домой». Он вывел меня наружу, помог забраться на заднее сиденье машины. Даже прикрыл мне рукой макушку, чтобы я не ударилась. Я помню, с какой нежностью он застегивал на мне ремень безопасности. Казалось, он вдруг стал настолько скромным, что боялся ко мне прикоснуться. Потом он сел рядом. Машину вел кто-то другой. Возможно, его напарник, с которым они вламывались в наш дом. «Ты едешь домой, – твердил мне насильник. – Чем ты займешься сразу, как только окажешься свободной? Что захочешь съесть?» Это продолжалось снова и снова. Мы ехали несколько часов… затем машина наконец остановилась. Оба вывели меня под локоть. Я надеялась, что это действительно свобода. Я ничего не видела, поскольку глаза оставались завязанными, а руки – в наручниках. «Твоя мамочка уже здесь, – шептал он. – Я ее вижу». Но теперь-то я знаю.

– Что знаете? – спрашивает ПТ.

Кажется, Патриша его не слышит.

– Они провели меня через дверь.

В гостиной – мертвая тишина, словно даже стены затаили дыхание.

– Я знаю наверняка, – говорит Патриша.

– Что знаете? – повторяет вопрос ПТ.

– Знакомое зловоние.

– Не понимаю.

– Такое зловоние не забывается. – Патриша поднимает голову и встречается глазами с ПТ. – Я снова оказалась в том сарае. Все это время они возили меня по кругу. Я слышала их смех. Я вернулась в хижину, со скованными руками и завязанными глазами. Потом они оба вошли…

Она вытирает глаза, пожимает плечами и силится улыбнуться.

Какое-то время никто не произносит ни слова. Даже старый дом, где вечно что-то поскрипывает и потрескивает, затихает из уважения к моей сестре. Потом ПТ кивает Максу, и тот достает лист бумаги.

– Этот человек мог быть похож на того, кто вас насиловал? – деликатнейшим тоном спрашивает ПТ.

Он подает лист с шестью разными снимками