Теперь я американский подданный, советник казначейства. А что там было в моей бурной юности…

— Ну что вы, к чему скромничать? Молодость у вас была не менее бурная. Несколько лет назад вы очутились в Италии и так обворожили короля своими познаниями в коневодстве, что тот подписал с вами контракт о поставке лошадей в итальянскую армию. Стоит ли говорить, что его величество по сей день ждет, когда прискачут ваши мифические кони?

— Этого вам доказать не удастся, — равнодушно отвечал Савин.

— Зачем? Я этого доказывать и не стану. Здесь, на границе, я вас высажу, а дальше вас просто отвезут в Геную и передадут в руки итальянского правосудия. Как вам такой вариант?

— Не впечатляет. Как только я снова окажусь в столице княжества, вас уберут из тайной службы — я так понимаю, именно ее вы здесь представляете, — как грязную посуду со стола. А я дождусь американского консула и вместе с ним отправлюсь восвояси. Но княжеству будет нанесен огромный ущерб — и финансам, и репутации.

— Вы, должно быть, имеете в виду свои махинации со страховкой?

— Поверьте, у вас и здесь нет шансов! Мой адвокат развеет ваши доводы, как тополиный пух. Так что, если вы закончили со своими вздорными обвинениями, пожалуйста, покиньте купе! Хотя, нет, постойте — я полагаю, вы правы! Все эти игры в щедрость с никчемными принцами крошечных государств Америке ни к чему. Пожалуй, у меня есть основание для разрыва нашего контракта — одна из сторон демонстрирует неспособность обеспечить ему максимальное благоприятствование. Она также не сможет выступить гарантом будущих экономических отношений. Ваша наглость, граф, переполнила чашу моего терпения. Я требую вернуть драгоценные камни. — Николай Савин встал в полный рост. — И виной всему будете вы.

— Вот как? — На скулах графа Тарло начали перекатываться желваки. — Очень хорошо! Раз уж мне нечего терять — извольте достать свои вещи и показать содержимое чемоданов!

— Граф, вы в своем уме? Вы понимаете, какой скандал после этого разразится?

— Николай Герасимович, как русский офицер русскому офицеру — либо вы достаете чемодан и открываете его, либо я сейчас же выкину вас из поезда на полном ходу. И мне плевать, какой скандал после этого разразится. Это для Америки вы советник казначейства, а для меня — беглый каторжник. Надеюсь, вы понимаете, к чему я клоню?

Савин глянул на молча потирающего тяжелые кулаки Андре и недобро прищурился:

— Я подчиняюсь силе.

Он достал чемодан, поставил на столик и раскрыл.

— Убедитесь сами. Ничего предосудительного, только личные вещи.

— Это правда, — через несколько минут подтвердил Андре, перебрав содержимое. — Только личные вещи. — Телохранитель поглядел на графа: — Что будем делать?

— До Ниццы виконта куда-либо выпускать запрещаю. Запереть, выставить охрану. А там, надеюсь, мой друг позаботится, чтобы российская тайная полиция встретила корнета на платформе.

— А как же на границе? Там же будут проверять?

— На границе откроешь купе, потом запрешь снова. О, а вот и Женевьева!

Тарло двинулся навстречу помощнице.

— Судя по лицу, поиски не дали результата?

— К сожалению. Хотя я точно запомнила физиономию того мужчины. Никого похожего.

— Тогда на границе придется устроить основательный досмотр вещей у всех пассажиров.

— Шесть вагонов, месье, — напомнил подошедший проводник. — Это займет не меньше часа. Мы опоздаем!

— Значит, мы опоздаем. Хотя, возможно, и это не даст желаемого результата. Мошенник вполне мог отвлечь наше внимание и отправиться в Италию генуэзским экспрессом. Ускакать из княжества верхом. Или вовсе уйти морем…

Женевьева взяла графа под руку:

— Ваше сиятельство… Владимир… Подумайте — может, вам не стоит после нынешних событий возвращаться в княжество? Мадам Ле Блан будет в ярости… Если хотите, я переговорю с кем нужно…

— Э, нет, — возмущенно тряхнул головой Тарло. — Так не пойдет. Теперь я просто обязан найти эти проклятые камни!

* * *

Тарло глядел на мадемуазель Женевьеву, сидевшую напротив него в резервном купе.

— Давно не чувствовал себя так скверно, — признался он. — То, что этот Николя русский, я понял еще при нашей первой встрече. А потом меня вдруг осенило — в пажеском корпусе висит памятная доска с именами лучших выпускников. Прямо так, по годам. И вот, если я не ошибаюсь, в 1829-м там значится граф Валериан де Тулуз-Лотрек. Он потом стал начальником кавказской конной дивизии, генерал-лейтенантом, но суть не в том. Его внучка стала женой богатого поручика Герасима Савина — отца этого отпетого прохвоста. Так что корнет Савин действительно имеет права на этот титул, но лишь по женской линии, потому именует себя не графом, а виконтом.

Мой друг Георгий Ворожеев раздобыл и прислал мне материалы его дела из архива заграничного отделения тайной полиции. Николай Савин там хорошо известен. Впрочем, в Санкт-Петербурге о нем уже давно ходят легенды. Этот человек беспредельно нагл и ловок. Он всегда действует во главе банды, именуемой «Аристо». В ней собираются настоящие аристократы преступного мира. Порой они действуют с небольшой выгодой, но главное — чтобы дело было громким… Здесь он, похоже, решил превзойти самого себя.

— Подъезжаем! — донеслось из коридора. — Через пять минут Ницца! Дамы и господа, не забывайте свой багаж!

— Похоже, вот и все, — обреченно вздохнул Тарло. — Комедии конец.

— Мой отец говорил: «Бой не окончен, пока ты сражаешься», — заметила Женевьева.

— Возможно, он был прав. Но здесь я пока не вижу ни малейшего направления для атаки. Камни исчезли. Савин обвел нас вокруг пальца, как малых детей!

Граф поднялся с диванчика. В этот момент дверь распахнулась, и в купе ворвался Андре.

— Ваше сиятельство! Николя сбежал!

— Да, я знаю.

— Откуда?!

— Он сделал это еще на границе. Я видел, как виконт убегал в лес.

— Так почему же вы мне не сказали?

— Андре, в Ницце его не ждут ни итальянские карабинеры, ни наряд русской тайной полиции. Не ждут, увы. И ничего тут не попишешь.

Для того, чтобы на территории Франции задержать беглого русского каторжника, нужно множество согласований и переговоров. Пока мы будем их добиваться, этот поезд успеет по дну океана доехать до Америки и вернуться обратно. Но корнет Савин не хотел допустить возможности, хоть и самой минимальной, встречи с русскими властями.

Он великий мастер побегов. Еще когда мы ругались у него в купе, я заметил, как он поворачивает на среднем пальце внутрь камнем перстень с алмазом. Вырезать им окно было для него совершенно плевым делом. Когда на границе у виконта проверили документы, ты снова запер дверь, а он под шум отходящего поезда выдавил стекло и выпрыгнул. Теперь, если члены его банды все еще в поезде,