Грудь Освальду сжало тисками. В словах, что падали с сожженных губ Нинель, он слышал свою историю. И все, к чему стремился паук, нет, Правитель, казалось теперь Освальду понятным. Тот шел верным путем, но был слишком слаб. Если бы Правитель не совершил ошибку, не поддался жажде, в каком прекрасном мире жили бы они все сейчас! И были бы не жалкими рабами Рощи, нет. Настоящие победители, они бы открывали миры и горизонты. Сок и древесина стали бы для них лишь способом делать людей сильнее, чтобы добиваться своего. Так же, как грибные пайки, их бы получали воины, покоряющие новые земли.

Освальд даже застонал через сжатые зубы. Вот в каком мире ему бы хотелось жить. Вот к чему стоило бы стремиться. Он и не заметил, как разговор затих, как завозилась Алиса, удобнее устраиваясь на камнях перед тем, как заснуть.

Ничего не видя перед собой, Освальд вернулся в пещеру. Костер почти потух. Сэм оставался сидеть на страже, кудрявой девчонки не было в ее углу, а значит, и верного слуги, которым стал теперь Лин, тоже.

Освальд потер ладонью голову, пробуя собраться с мыслями. Услышанное оглушило его. Всю жизнь ему казалось, что все вокруг сошли с ума в поклонении силам далекой Рощи. И вот теперь он явственно почувствовал, что не один. Что жил когда-то человек, почти совершивший то, о чем он сам только мечтает.

«Ты снова упускаешь свой шанс, – пронеслось у него в голове. – Слабак, болван, песчаная крыса…»

Мысли метались, сплетаясь, выкручиваясь дугой. Освальд будто видел их перед собой, будто мог потрогать.

«А что, если я еще сумею? – вдруг ясно подумал он. – В Городе остались Братья, остались люди… Они так бездумно пошли за стариком только потому, что на нем висела пара сухих деревяшек, так почему бы им не послушать меня, если я принесу в город свежую плоть Рощи? Сильную, могучую, живую…»

Эта мысль опьяняла. Сейчас Освальду казалось, что он всегда знал, зачем летит к оазису. Что это и был его план. Рожденный за долгие годы бессильной злобы.

Криво улыбаясь, он встряхнулся. Ему хотелось смеяться, вопить и рычать. Ему хотелось поделиться своими мыслями хоть с кем-нибудь. Освальд окинул пустую пещеру блуждающим взглядом и остановил его на спящей возле костра Сильвии.

В отсветах затухающего огня она была даже красива. Правильные черты ее лица расслабились, обнажая чувственную беспомощность спящей. Длинная коса падала на плечо, уходя за спину. Полная грудь мерно поднималась и опускалась в ритме спокойного дыхания.

«Даже Роще нужна своя Жрица, – подумал Освальд, опускаясь на колени перед Сильвией. – Чем я хуже бесчувственного дерева?»

Он осторожно прикоснулся к спящей девушке, которая что-то пробормотала, отстраняясь.

– Эй, – горячо прошептал Крылатый, целуя Сильвию в ямку между ключиц, – просыпайся.

Девушка медленно открыла глаза и пару мгновений смотрела на него, не узнавая, потом губы ее тронула радостная улыбка, которая тут же сменилась напускной холодностью.

– Что тебе нужно, Освальд? – спросила она, поправляя сбившийся ворот рубахи, почти оголивший ей грудь.

Мужчина мягким движением остановил ее руку и снова поцеловал нежную кожу девушки, опускаясь чуть ниже.

– Прекрати… – слабо отстраняясь, попросила Сильви. – Я не хочу… Нам нужно прекратить это.

– Ну же… – тяжело дыша, прошептал Освальд, уже наваливаясь на нее, прижимая ее руки к земле. – Я был не прав. Я был слеп, Сильви. Прости меня.

Эти слова пробежали по ней, разливаясь сладкой волной, и Крылатый почувствовал, что она больше не борется. Что стала прежней Сильви, податливой и теплой, настолько знакомой в каждом ее стоне, движении и сдавленном дыхании. Обычно эта предсказуемость его раздражала, но сегодня Освальд чувствовал их родство, единение тел, дающее ему уверенность, что девушка пойдет за ним, куда бы он ни позвал.

– Ты нужна мне… – шептал он, нависая над ней, сжимая, заполняя ее, – Сильви, ты так нужна мне…

Она напряженно смотрела на него, словно пыталась прочесть по лицу, о чем он думает. На мгновение Освальду показалось, что еще немного, и девушка поймет все то, что ей еще рано знать. И тогда он впился поцелуем в ее мягкие губы, ощущая, как она дрожит под ним.

– Я люблю тебя, Сильви. Слышишь меня? – выдохнул он, придавливая ее всем своим весом. – Мы всегда будем вместе.

Когда он засыпал, прижимая к себе девушку, огонь совсем погас. Тепло волнами разливалось по его телу, и Освальд качался на этих волнах, погружаясь в глубокий сон, не зная, что притихшая рядом с ним Сильвия не отводит от него напряженного взгляда. Как бы ни старался Освальд сбить ее с толку, она знала его куда лучше, чем он мог себе представить.

***

Алиса почти отдалась сну, убаюканная мерным сопением лиса у себя под боком, когда у выхода из пещеры послышались легкий шум и шепот.

– Ты хочешь, чтобы я отпустил тебя одну?

– Я не одна… – Девичий голос звучал сдавленно и смущенно.

– Да, ты с мертвой девочкой-Вихрем, – произнес Лин чуть громче, чем следовало, и Алиса окончательно проснулась.

– Я уберегу ее от беды куда лучше тебя, воин, – неразговорчивая и хмурая, Хаска роняла слова, как острые камешки.

– И куда вы собрались?

– Мы просто полетаем. – горячо прошептала Юли, словно ребенок, который просится у отца отпустить его с друзьями. – Мне нужно привыкать летать… без глаз. Хаска научит.

Алиса глубоко вздохнула, ожидая, что волна раздражения снова нахлынет на нее, но этого не случилось. Слишком знакомой была забота в голосе Лина. Так говорил он с ней до дня Слета, когда их жизни изменились раз и навсегда. Юли виделась Крылатому младшей сестренкой. Милой и беспомощной девочкой, которую нужно защищать. Он умел дружить и умел заботиться – это Алиса знала крепко. Половина ее жизни прошла под надежной братской опекой Лина, пока Юли росла в одиночестве рядом с полоумной бабкой и умирающими людьми. Но это время прошло, они с девочкой поменялись местами тогда, когда Алиса, сама того не зная, пообещала Томасу спасти его дочь.

И ничего с этим не поделаешь.

Потому раздражение в Крылатой вдруг само собой превратилось в тихую печаль, светлую, похожую на утреннюю дымку, стелющуюся над землей, укрывающую ее от солнца.

Когда Лин шагнул к валуну, за которым спряталась Алиса, она, ничего не говоря, просто подвинулась, освобождая для него место. Парень сел, вытягивая ноги. Они помолчали, думая об одном и том же, но никто не решался заговорить.

Наконец нарушил молчание Лин:

– Послушай, я виноват…

– Неважно, – перебила его Алиса. – Я больше не хочу об этом. – Она покачала головой. – Мы почти добрались. Завтра вечером… Ты увидишь оазис, Дерево, представляешь?

– Нет. – Лин улыбался, Крылатая не видела этого в темноте, но смогла почувствовать. – Мне всегда казалось, что это все сказки. Старая Фета, выжившая из ума, плетет свои небылицы, а мы слушаем, забавы ради.