- Но тортик-то разрешите вам принести?

Я уже не могла видеть маркграфа, но услышала его голос. Что было сказано, не разобрала, но это очень походило на «к чёрту ваш тортик».

- Опять всё не слава Богу, - в сердцах пробормотала я и тут заметила Марлен, которая притаилась за цветочным горшком, выглядывая через балюстраду.

Пришлось быстренько подняться и успокоить девочку, которая дрожала, как осиновый листок.

- Ты испугалась, малышка? – засмеялась я, уводя её в спальню. – Ничего страшного, мы с твоим дядюшкой просто мирно беседовали.

Марлен хранила молчание, пока мы не зашли в комнату, и я не закрыла двери, а потом посмотрела на меня с недетской серьёзностью и спросила:

- Он не хочет жениться?

- Похоже, ему никто не нравится, - нехотя призналась я.

Разговаривать с ребёнком на такие темы было странно, но Марлен несколько раз кивнула, как будто уясняя что-то для себя.

- Не бери в голову, - я махнула рукой, изображая беззаботность. – Рано или поздно какая-нибудь милашка вскружит ему голову, и ты не узнаешь своего дядю – станет приветливым и ласковым, как домашний котик. Давай-ка почитаем что-нибудь. Как насчёт Рождественских сказок?

Я взяла со стола книгу, но Марлен села в кресло, сложив руки на коленях и глядя в пол.

- Да не расстраивайся ты так, - попробовала я отвлечь её.

Но девочка только покачала головой и вдруг сказала:

- Он не женится. Он до сих пор любит мою маму.

[1] Дискант – самый высокий певческий голос, обычно – детский.

[2] Фальцет – «ложный голос», именно фальцетом в мужских оперных партиях исполняются фразы в партиях, где мужские персонажи имитируют женский голос.

- Думаете, месье маркиз очень любил леди Юджени? – спросила я у Лоис, когда Марлен после обеда отдыхала в своей комнате, а мы с кухаркой в четыре руки перемывали посуду, оставшуюся от утреннего чаепития.

- Ну-у… - протянула Лоис, насухо вытирая белоснежные блюдца с нарисованными нежно-розовыми яблоневыми цветами, - он очень переживал после смерти брата и невестки. Я бы сказала, был убит горем. Но со временем успокоился – ему ведь надо было заботиться о Марлен. Когда младенец в доме, тут некогда лить слёзы.

Нет, она говорила решительно не то, о чём мне хотелось узнать. И я предприняла новую попытку.

- Думаете, месье маркиз любил леди Юджени и после того, как она вышла замуж за его брата? – я старалась сделать рассеянный вид, ополаскивая чашки, чтобы Лоис не подумала, что меня очень уж интересует этот вопрос.

- Ну-у… - опять протянула Лоис. - Вы такие вопросы задаёте, барышня. Не знаю, что ответить. К другому ведь в голову и сердце не залезешь, верно?

Верно, верно, дорогая Лоис! Но свои соображения-то можно высказать!

- Она была красивая? – теперь я тоже взяла полотенце и принялась вытирать вымытые чашки. – Леди Юджени.

- Миленькая, - согласилась кухарка, морща лоб – так старательно она вспоминала события семилетней давности. – Такая… как птичка. Лёгкая, звонкая. Приятная барышня. Но я мало её знала, честно говоря. Тогда мы с мужем не работали у милорда, а леди Юджени – она ведь жила в замке.

- В замке? – удивилась я. – Почему? Она здесь работала?

- Бог с вами! – хмыкнула Лоис. – Работала… Нет, конечно. Она жила здесь. Леди Юджени приходилась какой-то там десятиюродной сестрой Огрестам, осталась сиротой, вот и приехала сюда. Да, она была красивая. И весёлая, всё время смеялась. У нас многие юноши были в неё влюблены, но все понимали, что она должна стать женой милорда. Это господин Лиленбрук устроил… Помолвку и всё такое, - она замолчала и принялась составлять чистую посуду в корзинки, перекладывая сеном, чтобы не побилась.

- Значит, их брак хотел устроить господин Савё, - задумчиво сказала я. – Какой заботливый.

- Он тогда был опекуном леди Юджени, - пояснила Лоис, закрывая корзины и перетягивая их верёвочкой. – А ещё раньше он был опекуном милорда. Понятно, что он хотел позаботиться о них. Хотел, как лучше, но сердцу не прикажешь, - она вздохнула. – Вот такая она – любовь. С обманом, со смертью. Но они умерли в один день, бедняжки – леди Юджени и лорд Шарль. Наверное, сейчас они вместе на небесах.

- А где их похоронили? – я взяла одну из корзин, чтобы помочь Лоис отнести посуду обратно – на полки в кладовую, где праздничный сервиз пылился много лет до этого и собирался пылиться дальше.

- В семейном склепе, где же ещё, - Лоис пожала плечами. – Там лежат все Огресты – за замком, возле скал.

- Милорд часто туда ходит? – продолжала я расспросы.

- Да не скажу, чтобы часто, - Лоис захлопала глазами, и было видно, что она никогда не задумывалась об этом. – Как все, наверное. Раз в год, в день поминовения.

- Поминальные службы заказывает?

- Да какой мужчина этим занимается? – поразилась она. – Милорд и в церковь-то ходит только по большим праздникам. Вот и мой Персиваль…

Она пустилась в рассуждения, почему мужчины не так набожны, как женщины, и я не мешала ей говорить, сама думая о другом.

Может ли быть такое, что Марлен права, и милорд Огрест до сих пор живёт памятью о предавшей, а потом безвременно ушедшей возлюбленной? Отсюда и нежелание устраивать личную жизнь, и забота о племяннице…

Если милорд Огрест до сих пор помнит эту звонкую Юджени, тогда все мои попытки расшевелить его будут восприниматься, как покушение на святыню.

Но если любовь была такой сильной, почему он не живёт возле склепа? Романтическому влюблённому полагается разговаривать со своей возлюбленной, пусть даже с мёртвой. Полагается окроплять её гроб слезами, приносить к могильной плите фиалки в январские морозы…

Может, Огрест всё это делает тайком? Но в замке я не видела даже портретов покойного Шарля и умершей Юджени. Не похоже, что маркграфу хочется о них вспоминать.

Я думала, думала, но ничего толкового не придумывалось. В конце концов, я встряхнула головой, прогоняя тяжёлые мысли, и решила действовать, а не предаваться философским размышлениям.

Итак, на очереди был сладкий пирог для милорда Огреста. Волшебная книга сказала, что рецепт подойдёт, и я ей верила. Потому что речь шла о знаменитом пироге «Мужская радость». По легенде, этот пирог готовила своему некрасивому и хромому мужу богиня любви, чтобы умиротворить его, когда попадалась на кое-каких грешках. И ещё – своему любовнику, богу войны. Но не для того, чтобы успокоить, а для того чтобы наоборот…

Не удержавшись, я хихикнула. Вряд ли книга подсказала приготовить этот чудо-тортик для успокоения милорда Огреста. Он и так слишком спокоен. Немного взбодриться не помешает. А что бодрит мужчину лучше, чем ром, чернослив и грецкие орехи?